— Сэр, я должен кое о чем вам сообщить. С глазу на глаз, — произнес сержант, потупив голову.
Вместе с ним я отошел на несколько шагов в сторону. Краем глаза я заметил, что солдаты разбудили слугу, и он, зевая во весь рот, наливает им пиво. Судя по этой мирной картине, они явились сюда отнюдь не с намерением нас арестовать.
Ликон вперил в меня серьезный взгляд. Во время наших прежних встреч он держался дружелюбно и приветливо, но сейчас на лице его застыло настороженное, почти враждебное выражение.
— Один из моих людей сообщил мне, что между вами и надзирателем Редвинтером произошла серьезная заваруха, — отчеканил сержант. — В коридоре возле камеры заключенного.
— А, вот вы о чем. Да, нам пришлось выяснить отношения.
— Я обязан сообщить об этом сэру Уильяму Малевереру. Но, по словам моего человека, Редвинтер сделал все, чтобы вывести вас из себя.
— Да, сержант, по этой части он большой искусник. Но мне не следовало поддаваться на провокацию.
— Поэтому я решил, что об этом случае лучше молчать. У сэра Уильяма и без того много забот, и не стоит лишний раз ему докучать. Но вы должны мне пообещать, что впредь ничего подобного не произойдет.
— Обещаю держать себя в руках.
Сержант удовлетворенно кивнул.
— А как себя чувствует Бродерик? — осведомился я. — Сегодня я не успел к нему заглянуть.
— Так же, как и прежде.
Ликон вновь метнул на меня пронзительный взгляд, поклонился и направился к своим солдатам. Я вернулся к Тамазин и Бараку.
— Что ему от вас понадобилось? — прерывающимся от волнения голосом спросил мой помощник.
— До него дошли слухи о моей драке с Редвинтером. Он обещал не сообщать об этом властям, если я впредь не буду поддаваться на провокации. Думаю, Редвинтеру более не удастся вывести меня из терпения. Мне теперь не до его колкостей.
Мы проводили Тамазин в королевский особняк. Аббатство было погружено в темноту и безмолвие. Золотая монета настолько смягчила сердца караульных, что они пропустили девушку в дом, воздержавшись от сальных шуточек. Мы с Бараком молча вернулись к себе и разошлись по своим каморкам. Сон не шел ко мне еще долго после того, как я улегся в постель.
Утро воскресенья, против всех ожиданий, оказалось ясным и солнечным. Я одевался, когда в дверь моей каморки постучал Барак.
— Там пришел наш вчерашний знакомый, мастер Гудрич.
Торопливо покончив со своим костюмом, я вышел во двор.
Повар ожидал меня на крыльце.
— Как себя чувствует ваш сын? — первым делом осведомился я.
— Парнишке лучше, сэр, хотя рана на голове у него здоровенная. Я разрешил ему сегодня не работать.
— Слава богу, обошлось без серьезных последствий.
— Да. Но, сэр…
Повар осекся, пристально глядя на меня. Я решил, что он хочет попросить денег, и уже потянулся к кошельку. Повар, заметив мое движение, покачал головой.
— Я только хотел спросить — кто мог так отделать мальчугана? А вдруг он снова на него нападет?
— Уверен, этого не случится, мастер Гудрич. Тот, кто ранил вашего сына, намеревался убить меня. И можете не сомневаться, мы отыщем злоумышленника во что бы то ни стало…
— Об этом случае надо сообщить властям, сэр. Сейчас, когда здесь король…
Повар бросил в сторону королевского особняка взгляд, исполненный благоговейного ужаса.
— Не беспокойтесь, я обо всем позабочусь. И передайте вашему сыну мои наилучшие пожелания.
Повар поклонился и направился к калитке, ведущей в лагерь. Я проводил его глазами.
— Ну, как дела у мальчугана? — раздался у меня за плечом голос Барака.
— Он поправляется. Идемте завтракать.
Мы зашагали к трапезной. Я увидел, что работники разбирают одну из клеток, в которой прежде содержался медведь.
— Этот славный зверь прикончил шестерых псов в присутствии самого короля, — с гордостью сообщил мне смотритель, заметивший мой любопытный взгляд. — А потом пал на поле битвы, как истинный воин.
Обитатель второй клетки, огромный косматый медведь, сидел к нам задом. Заслышав голоса, он потянулся и испустил низкий жалобный стон. Шкура его во многих местах была порвана и слиплась от крови.
— Завтра снова состоится травля? — осведомился Барак.
Смотритель бросил на зверя оценивающий взгляд.
— Да, думаю, этот парень еще себя покажет. Прежде чем его прикончат, он сумеет выпустить кишки нескольким собакам.
Я невольно содрогнулся и поспешно пошел прочь.
Завтракали мы в молчании. За соседними столами торопливо поглощали пищу придворные и слуги, торопившиеся на церковную службу. Мысли о предстоящем дне не давали мне покоя. Блаженные часы, проведенные в библиотеке Ренна, казались далеким воспоминанием.
— Когда Тамазин нет рядом, я места себе не нахожу, — признался Барак, отодвигая тарелку. — Ведь в королевском особняке с ней может случиться все, что угодно.
— Вы не можете постоянно находиться рядом с Тамазин, Джек. Будем надеяться на лучшее. Как я уже сказал вчера, нам остается только ждать.
— После того что случилось вчера ночью, я утратил всю свою рассудительность, — невесело усмехнулся Барак. — Вы собираетесь сегодня в церковь? Служба пройдет в храме Святого Олафа и, говорят, будет совсем короткой.
— Откровенно говоря, у меня нет желания идти.
— У меня тоже. Но сидеть целый день в четырех стенах я хочу еще меньше, — пожал плечами Барак.
— Я знаю одно укромное местечко. Мы с вами можем устроиться там и понаблюдать, что творится вокруг.
Я отвел Барака к скамье под буком, где позапрошлым вечером беседовал с Тамазин. Сидя в тени дерева, мы провожали глазами людей, спешивших в церковь. С тех пор как в аббатстве поселился король, здесь постоянно стояла тишина. Человеческие толпы передвигались почти беззвучно, никто не позволял себе ни смеха, ни выкриков.
Мимо нас прошествовали несколько придворных; некоторых из них я видел прежде в лагере. Дерем, бывший среди них, заметил меня и наградил злобным взглядом. Я высматривал Калпепера, но его нигде не было.