Гео поблагодарил тещу — бывшую учительницу, а сейчас пенсионерку — за "генерала" (а она действительно очень уважала его, едва ли не больше, чем жена), сел на кровать и стал снимать с левой ноги туфлю с риском потерять равновесие, потому что маленький Гошка уже успел взобраться к нему на спину и орал во всю глотку: "Но-о, лошадка, но-о!" Ясно, он уже находился в мире индейцев и необъезженных мустангов.
Теща была женщина рыхлая, слишком полная для своего маленького роста. Гео не переставал удивляться, как ее тоненькие ножки справляются с такой нагрузкой. Правда, двигалась она с трудом, слегка задыхаясь. Гео жалел тещу, особенно когда смотрел на ее лицо, покрытое мелкой сеточкой морщин, вечно озабоченное, испуганное, словно она постоянно чувствовала себя в чем-то виноватой.
— А Гена где? — спросил он будто между прочим, справившись наконец с туфлями и надевая домашние тапочки, которые "плыли" по морю разбросанных Гошкой на ковре бумажек. Старушка заморгала:
— Вышла с приятельницей… Но она сказала — скоро вернется.
— Ну, это ее дело, — засмеялся Гео. Сын наконец спрыгнул с его спины и с криком умчался в дальний угол квартиры. Он встал, выпрямился, разминая гудящие от усталости плечи, руки, шею. — Мама, не сделаешь ли ты мне чаю с мятой, а?
— Сию минуту!
Как все-таки приятно быть дома! Гео принял душ, побрился, освежил лицо одеколоном и кремом "Нивея" и стал совсем похож на мальчишку. Облачившись в свежую пижаму, он уселся у телевизора, взгромоздил усталые ноги на табурет и принялся прихлебывать пахучий чай, несколько досадуя на то, что милая теща переусердствовала с сахаром. Малыш не появлялся — вероятно, кормил на балконе ненасытных голубей, а теща тихо сновала туда-сюда у Гео за спиной, пытаясь сделать невозможное — навести хоть какой-нибудь порядок в квартире. Интересно, подумал он, в кого пошла Гена, которая при желании умела за час-другой превратить их комнаты буквально в музей? У ее папаши, царство ему небесное, как известно, тоже обе руки были левые…
Они поужинали вдвоем с тещей. Гошка поел давно, угомонился и наконец отправился спать. Заснул он, едва успев раздеться и ткнуться носом в подушку. Гео лег с газетой "Труд" в руках и открыл ее на второй странице, где обычно печатались острые, живо и умно поданные материалы о "заднем дворе" нашей жизни. Вот и сегодня -"Хотите купить больничный листок?" и подзаголовок "Мнимые пациенты доктора Захариева". Но, едва начав читать, Гео почувствовал, что сон вот-вот сморит его: глаза слипаются, строчки расползаются в разные стороны и рука с газетой то и дело падает вниз. Устал все-таки. А сон не идет: неуютно, не привык к пустому пространству на второй половине постели.
Гена явилась около полуночи.
— О, какая честь нам оказана! Мсье Филипов, вы ли это?! — Глаза ее подозрительно поблескивали, уж не напоила ли ее приятельница? Что же ты даже не спросишь, где я была?
— Хорошо, спрашиваю, — спокойно ответил Гео. Когда жена "на взводе", лучше ей не противоречить. Тем более что он понимал ее состояние: она обижена, даже оскорблена его долгим отсутствием. И никакими объяснениями, никакой логикой тут дела не поправишь. Женщине нужно постоянное внимание мужа.
— А я тебе не отвечу! Можешь думать все что хочешь…
Гена с досадой сдернула с себя все, что стесняло ее полноту, облачилась в легкую сорочку и плюхнулась в постель — носом к стене. Гео кожей чувствовал: она собирается с духом и сейчас выпалит все, что у нее на душе.
— Ты ведь хорошо знаешь, за какой химерой я гоняюсь, — поспешил он "защититься" и даже попробовал слегка погладить круглое плечо жены, но рука его была тут же резко сброшена.
— Гоняйся, кто тебе мешает! — и Гена демонстративно натянула на себя легкое одеяло, поставив этим жирную точку в даже не начавшемся разговоре.
Самое обычное семейное недоразумение. Утром все покажется не таким уж страшным. Пройдет, и следа не останется. Плохо только, что сейчас это очень не ко времени: ему как никогда необходима полная сосредоточенность, нужно быть готовым в любой момент, как по тревоге, вскочить на коня (в данном случае это многострадальный "Запорожец") — и в путь. Днем и ночью его буквально обуревало предчувствие чего-то очень важного, что должно вот-вот случиться, и он едва сдерживал себя, чтобы не помчаться в Пловдив.
Гео не ошибся. Вернее, почти не ошибся, потому что весть, пришедшую на следующий день именно оттуда, из Пловдива, можно было расценить как искру надежды, или как очередной мираж влюбленного.
— Это товарищ Филипов? Вас беспокоит Ярослав…
Знакомый голос, тяжелое дыхание. Кто же это?
— Простите, кто беспокоит?
— Ярослав… Из Пловдива… — голос в трубке стал тише и глуше, в нем зазвучала обида.
— Тысяча извинений, Ярослав! Я совсем отупел от жары. Что у вас?
Длинные Уши не дал ему договорить — будто в пропасть ринулся:
— Послушайте! Я видел ее! Видел! Вы слышите меня?
Гео, конечно, слышал, но решил "осадить" потерявшего голову парня и взял спокойный, будничный тон:
— Нет, не слышу. Повторите, если можно.
— Я видел ее! При выходе из летнего кино! В толпе!
— Ну и что же?
— Ничего… Потом я потерял ее из виду… Вы, наверно, думаете, что я опять обознался, да? Не надо, очень прошу вас! Я совершенно уверен, что это была она! Неважно, что у нее были русые волосы…
— Ясно. Ну хорошо, давайте договоримся так: я сажусь в машину и еду к вам, а вы ждете меня через два часа возле "Тримонциума", годится?
— Уже иду туда и не двинусь с места!
Гео молниеносно собрал свой нехитрый багаж, отдал теще французский аспирин с привкусом лимона, велел ей, как сказала Гена, выпить две таблетки на ночь — и бегом к "Запорожцу". Он не оставил записку Цыпленку, но тот наверняка сам догадается обо всем. Так, больше ничего не забыл? Документы на месте? А то можно и заночевать на посту автоинспекции, ведь его "Запорожец" просто плачет по профилактике.
Длинные Уши отделился от стены — он стоял рядом с тяжелой дверью отеля — и бегом бросился к "Запорожцу". На нем были узкие, давно не знавшие утюга брюки из легкого полотна.
— Я просто удивлен, вы приехали так быстро…
— Я рад и тоже удивлен — на этот раз вы в одиночестве, — не без ехидства заметил Гео. Длинные Уши действительно поразил его: мятая одежда, небрит, красные глаза. Гео тут же стало жаль парня: наверняка он страдает, не стоило обижать его.
— Вы правы, может быть, действительно надо было привести ее, — задумчиво ответил Ярослав. Он случайно или намеренно не обратил внимания на иронический тон собеседника. — Да, она бы могла нам помочь. Она ведь умница…
— И, с вашего позволения, очень красивая девушка. Но по-другому…
Ярослав на секунду закрыл глаза, как будто его пронзила боль.
— Здесь будем разговаривать или?
— Я предлагаю отправиться на "место происшествия". Садитесь в машину…
— Нет смысла. Пешком проще.
— Хорошо. Тогда я возьму сигарету.
Минут десять они молча шли рядом, не замечая улыбок, которыми их провожали прохожие: Ярослав рядом с невысоким Гео казался почти великаном, они были похожи на знаменитую цирковую пару — Пата и Паташона.
Остановились перед обшарпанным дощатым забором у летнего кино. Сейчас здесь никого не было. Возле кассы, закрытой грубым ставнем, на земле виднелась масса следов — тут побывали и кеды на рифленой подошве, и марафонки[5], и маленькие туфельки на каблучках, и спортивные тапочки.
Парень показал, где стояли они с теннисисткой — точно в центре толпы, зажатые со всех сторон, как сардинки в банке, когда вдруг он почувствовал на себе чей-то горячий ревнивый взгляд ("Вы, наверно, тоже не раз испытывали такое? Как только это передается — магнитной волной или каким-то электричеством, что ли…") Он повернул голову влево, вправо и…
— Она! Уставилась и смотрит. Люди толкают ее. А она на меня смотрит. Честное слово, я просто голову потерял! И знаете, что я, дурак, сделал? — Длинные Уши слегка застонал, как от зубной боли, и помотал головой из стороны в сторону. — Я обнял за плечи мою девчонку, стал шептать ей в ухо какие-то глупости и поцеловал в щеку. Совсем как тогда, на Леонардо да Винчи, под окнами Эми, когда я хотел отомстить ей за то, что она спровадила меня без всяких объяснений… Только тогда, я говорил вам, тогда Эми ни на что не реагировала, и мои надежды сделать ей больно с треском лопнули. А теперь… теперь она смотрела на меня так… В общем, если бы взгляд мог убивать, я должен был бы тут же рухнуть мертвым у ног моей новой приятельницы. Я не преувеличиваю, поверьте. Во всяком случае мне так показалось, ведь все это длилось не более двух-трех минут. И пока я успел что-то сообразить, она исчезла, просто растворилась в толпе…
— А может, это была не Эмилия, а какая-нибудь другая девушка, похожая на нее?
— Исключено! Я готов поклясться чем угодно! Вот здесь она стояла, — Ярослав показал на место чуть в стороне от входа, — ее как будто прилепили к забору. В розовой блузке без рукавов. Я сначала подумал, что она покрасила волосы, а потом понял, что это парик. И хоть бы спину ее увидеть, чтобы знать, в каком направлении она исчезла! Я выскочил из толпы, бегал по всему кварталу как взмыленный, но…
— Понимаю и сочувствую, вы очень расстроены…