Тот разглядывал снимок, переданный по фототелеграфу. Показал его Флетчу.
На снимке президент Соединенных Штатов пытался надеть свитер, не сняв предварительно фуражку и солнцезащитные очки.
- Это новости, да? - спросил Сандерс.
- Конечно, - подтвердил Флетч. - Я-то думал, что он надевает свитера через ноги.
Джек бросил снимок на стол.
- Пошлю его в воскресное приложение. Может, его опубликуют в разделе "Тенденции".
- Джек, я хотел бы пообщаться с твоим редактором по искусству.
- Я тоже, - ответил Джек. - Давно пора. Ему постоянно звонят. Чтобы обругать последними словами. Зовут его Чарльз Уэйнрайт.
Они вышли в длинный, мрачный коридор.
- Ты помнишь инспектора Флинна по Чикаго? - на ходу спросил Флетч.
- Какого Флинна? Здешнего "упрямца" Флинна?
- Да. В какой-то вырезке я прочитал, что ранее он руководил детективами одного из полицейских участков Чикаго.
- Об этом писала "Стар"?
- Да, газета, в которой ты работаешь.
- Френк Флинн никогда не был в Чикаго. Во всяком случае, два года назад. Он там не служил. Иначе я бы знал его.
- Не помню его и я.
- Загадка века.
- Похоже, ты прав, - согласился Флетч.
Большего грязнули, чем Чарльз Уэйнрайт, Флетчу видеть не доводилось.
Брился он, похоже, квадратно-гнездовым методом и островки гладкой кожи соседствовали с полями щетины. Лет пятидесяти с небольшим, нос и подбородок покрывали угри с черными головками. Воротник рубашки обтрепался, лацканы пиджака залоснились, а на самой рубашке, обтягивающей выступающий живот, остались следы от тех блюд, что откушал мистер Уэйнрайт в последние дни. От томатного соуса до яичного желтка.
- Это наш главный специалист по искусству, Чарльз Уэйнрайт, Ральф, заговорил Джек, - Чарльз, это Ральф Локе из Чикаго, он готовит статью.
Флетч уже смирился с тем, что придется пожать Уэйнрайту руку, но тот даже не шевельнулся.
- Помоги ему всем, чем можешь, а?
- С какой стати?
Джек не сразу понял, что вопрос поставлен серьезно.
- Потому что я прошу тебя об этом.
- И все же я не понимаю, почему должен пахать за кого-то. У меня полно своих дел.
Флетч поспешил вмешаться.
- Честно говоря, я не пишу статью, мистер Уэйнрайт. По Чикаго прошел слух, что один из бостонских торговцев произведениями искусства собирается подарить картину городскому музею, и издатель попросил меня заглянуть к вам и разобраться что к чему.
- Что значит, разобраться? Вы хотите, чтобы я написал об этом статью?
- Если этот тип действительно намерен подарить Чикаго картину, я думаю, лучше вас никто об этом не напишет.
- Кто это?
- Хорэн.
- Ронни?
- Его так зовут?
Не скрывая своего отвращения к Уэйнрайту, Джек повернулся к Флетчу.
- Ну, я пошел, - и выскочил из маленького кабинетика, заваленного газетами и книгами. И то и другое покрывал толстый слой пыли.
Уэйнрайт сидел за столом. А вокруг громоздились бумажные кипы.
- Я знаком с Ронни с незапамятных времен.
Флетч огляделся, но не обнаружил свободного стула.
- Мы вместе учились в Йеле.
- На гигиеническом факультете?
- Полагаю, будь у него на то желание, он мог бы подарить картину Чикаго. Не пойму только, с чего бы оно могло у него возникнуть.
- Старый город еще привлекает людей. Парное мясо, свежий ветер, знаете ли. Будоражит кровь.
- Может, Грэйс была как-то связана с Чикаго. Ее семейство нажило состояние на резине. Грэйс Галкис. "Галкис Раббер".
- Что-то я вас не понимаю.
- Ронни женился на Грэйс после войны. Когда писал докторскую диссертацию в Гарварде.
- И она богата?
- Была богата. Умерла через несколько лет после свадьбы. Одна из этих ужасных болезней. Рак, лейкемия, что-то в этом роде. Ронни не находил себе места от горя.