- Полагаю, он унаследовал ее деньги. Примерно в то же время создал галерею. Как вы понимаете, жалованья преподавателя Гарварда для этого бы не хватило.
- Больше он не женился?
- Нет. Появлялся в обществе со многими женщинами, но никому не предлагал руки и сердца. Вы слышали о нефритовой "Звезде Ханэна"?
- Что это такое?
- Большой кусок нефрита. Знаменитое украшение. Принадлежало Грэйс. Интересно, где теперь эта "Звезда". Надо спросить Ронни.
- Вы спросите его, что он сделал с драгоценностями жены?
- Ну зачем же так грубо. Можно подобрать другие слова.
- Получается, что у Ронни много денег.
- Не знаю. Неизвестно, какую часть наследства получил он, а какая вернулась в сундуки семейства Галкис. Об этом не распространяются вслух, особенно в Бостоне. Вы же знаете, что произошло с деньгами после пятидесятых годов.
- До меня доходили какие-то слухи.
- Живет он хорошо, в своем замке на Ньюбюри-стрит, где находится его галерея. Два верхних этажа - его апартаменты. Ездит на "роллс-ройсе". Каждый, сидящий за рулем "роллс-ройса", должен разориться.
- Нет ли у него другого дома?
- Может, и есть. Не знаю.
- Я хочу сказать, не может же он все время жить над магазином.
- О другом его доме я ничего не слышал.
- Его призывали на военную службу?
- Да. Воевал на флоте во вторую мировую войну. На Тихом океане. Служил адъютантом адмирала Кимберли.
- До того, как женился на Грэйс Галкис?
- Да.
- Кто же помог ему получить такое теплое местечко? С улицы в адъютанты адмиралов не попадают.
- Он же учился в Йеле, - напомнил Уэйнрайт. Обходительный, симпатичный парень. С прекрасными манерами.
- Откуда он родом?
- Точно не помню. То ли из Мэна, то ли из Вермонта. Забыл. Но деньги за ним не стояли. В Йеле он слыл бедняком.
- Ясно.
- Он до сих пор преподает в Гарварде. Обзорный курс живописи для первокурсников. Написал пару занудных книг.
- Занудных?
- Академических. Я не смог дочитать их до конца. Есть такие книги, в которых автор тратит сто пятьдесят тысяч слов, чтобы поправить мнение человека, никогда не считавшегося авторитетом.
- Действительно, занудство.
- Вас зовут Ральф Локе?
- Да.
- Какая газета?
- "Чикаго пост".
- Вы пишете об искусстве?
- О нет, - покачал головой Флетч. - О спорте. Хоккее.
- Вульгарно.
- Грубо.
- Примитивно.
- Но читают, - подвел черту Флетч. - Раз вы пишете о живописи, у вас, должно быть, обостренное чувство цвета, перспективы.
Грязный человечек, сидевший в грязной комнате ни оспорил его слова, ни согласился с ними. Просто промолчал.
- Расскажите мне о галерее Хорэна. Она процветает?
- Кто знает? Ронни умеет показать товар лицом. У него не выставочная галерея. Попасть в нее можно только по приглашению. Клиенты у него в разных странах, все сделки заключаются в глубокой тайне. Хорэн очень скрытен. Возможно, он заработал миллионы. Возможно, сидит без гроша. Я понятия не имею о его истинном финансовом положении.
- А каково ваше личное мнение?
- Ну, на рынке сбыта произведений искусства в последнее время отмечались и спады, и подъемы. Поначалу появились японцы и начали закупать все подряд. Потом, правда, некоторым из них пришлось продавать. За ними последовали арабы, набитые нефтедолларами. Многие японцы недостаточно хорошо разбирались в западном искусстве. А ислам запрещает изображать людей и животных. Отсюда и неожиданные отклонения от привычной нам шкалы ценностей. Некоторые их уловили и озолотились. Другие ошиблись, и проиграли.
- И вы не знаете, чего добился Хорэн?
- Нет. Но меня заинтересовали ваши слова о том, что он собирается подарить картину музею в Чикаго. Пожалуй, я упомяну об этом в своей колонке.
- Обязательно упомяните, - Флетч попятился к двери. - Премного вам благодарен за помощь.
ГЛАВА 19
Вслед за Флетчем детективы в штатском по запруженным транспортом улицам доехали до его дома на Бикон-стрит.
После общения с Уэйнрайтом Флетчу более всего хотелось встать под душ.