- Вполне возможно, что вы не получите внятного ответа, мистер Флетчер.
- Все равно, я считаю себя обязанным задать этот вопрос.
- Обязанным перед кем? Вы же говорили, что никого не представляете.
- Прежде всего, перед собой, а также перед теми деятелями культуры, кто не забывает о своем долге. Я поражен, что вы прежде всего не выяснили происхождение картины.
Под серебряными висками Хорэна зарделись пятна румянца.
- Наверное, вы не представляете себе, мистер Флетчер, сколь обыденна данная ситуация. Искусство - международный язык. И международная валюта. И рынок произведений искусства по своей природе международный. Он не может признать юрисдикции, национальных границ. А государства все более суют свой нос в вопросы, выходящие за пределы их компетенции. Люди должны настаивать на невмешательстве в их личные дела, особенно, когда речь идет об эстетике.
- Да, конечно.
- Вы, я уверен, помните о потоке произведений искусства, хлынувшем из Британии в конце 1975 года в результате невероятных ошибок лейбористского правительства. Вы, полагаю, встали бы на сторону их владельцев?
- Во всяком случае, мне понятны их мотивы.
- Вполне возможно, хотя и не обязательно, что "Вино, скрипка, мадемуазель" попала к мистеру Коуни из Британии.
- Возможно, что и нет. В любом случае, мистер Хорэн, я должен обезопасить себя.
- Мой дорогой мистер Флетчер! Вы защищены. Полностью защищены. Вы же не новичок в этом деле. После дополнительного осмотра я без малейшего колебания подтвержу подлинность картины. Если вам нужно второе подтверждение, или даже третье, это можно устроить в течение нескольких дней, а то и часов.
- Очень хорошо.
- Вы купите картину через Галерею Хорэна в Бостоне, с соответствующими документами. У меня безупречная репутация и мои решения никогда не оспаривались. Если кто-то и спросит меня, в чем я сильно сомневаюсь, я без малейшего колебания скажу, что продавец картины мистер Коуни из Далласа, штат Техас. Если спросят его...
- ... он ответит, что приобрел картину в далеком прошлом у уважаемого торговца в Швейцарии, - закончил фразу Флетч. - А уважаемый торговец, если Коуни и вспомнит-таки его фамилию, откажется подтвердить факт продажи, на что имеет полное право, будучи гражданином Швейцарии.
- Благослови, Боже, швейцарцев. У них еще осталось какое-то понятие о неприкосновенности личной жизни граждан, хотя и там оно начинает размываться.
- Все это я понимаю, мистер Хорэн.
- Тем не менее, я уверен, что никто не оспорит ваше право на картину после ее покупки.
- И все-таки я хочу получить точный ответ на мой вопрос. Я хочу знать, где мистер Коуни приобрел картину, пусть даже он не сможет представить какой-либо документ.
- Вы, конечно, правы, мистер Флетчер. Мы должны задать этот вопрос. Но одновременно я должен назвать мистеру Коуни вашу цену.
Хорэн зашел за стол, чтобы взять телефонную трубку. Флетч едва расслышал приглушенный звонок.
- Слушаю. Да, это мистер Хорэн... Кто хочет со мной говорить?.. Нет, нет... Не желаю я говорить с Чикаго... Это третий звонок за сегодняшнее утро из "Чикаго трибюн"... Я уже говорил, что все это чушь... Как ваша фамилия?.. Мистер Поток?.. Мне уже звонили два ваших репортера, мистер Поток. Сколько раз я должен повторять одно и то же?.. Я не дарю и не собираюсь дарить картину чикагскому музею... Что значит, какую картину я не собираюсь дарить? Мой Бог... Понятия не имею, почему об этом написала бостонская газета. Наверное, это "Стар". Я не читал заметку. Держу пари, написал ее их идиот-критик Чарльз Уэйнрайт, который вечно все путает... Послушайте, мистер Поток, я не дарю картину чикагскому музею. Я никогда не собирался дарить картину чикагскому музею... Что вы хотите этим сказать? Я ничего не имею против чикагского музея... Мистер Поток, мое терпение лопается. Заметка эта - чистая ложь. Пожалуйста, больше мне не звоните.
Хорэн положил трубку и вышел из-за стола.
- Какая-то бестолковая бостонская газета написала, что я собираюсь подарить картину чикагскому музею, - Хорэн покачал головой. - Абсолютное вранье. И откуда они только такое берут?
- Пресса у нас непредсказуема, - посочувствовал Флетч.
- Мы обсуждали цену.
Флетч встал, помня, что пришел без пальто.
- Да. Обсуждали. Я думаю, мы можем предложить мистеру Коуни двести семьдесят пять тысяч долларов.
Хорэн аж отпрянул назад, словно ему отвесили оплеуху.
- Едва ли он согласится.
- Я знаю. И, разумеется, готов заплатить больше. Но скажите мистеру Коуни, что меня очень беспокоит происхождение этой картины.
- Я сомневаюсь, что он продолжит переговоры, получив такое предложение.
- Возможно, продолжит. Посмотрим.
ГЛАВА 22
- Кто там?
- Большой, подгнивший гранат.
Часы показывали половину двенадцатого утра. По пути из галереи Флетчу пришлось завернуть к магазину хозяйственных товаров. Там он купил отвертку, клещи и маленькую банку машинного масла. Все покупки он оставил в фургоне.
Поставив его в гараж на Речной улице, Флетч вернулся домой черным ходом. Разумеется, он забыл, что по субботам в квартиру приходит миссис Сэйер. Дверь она, естественно, заперла.
- Уходите, - крикнула миссис Сэйер через дверь. По субботам мусор не забирают.
- Это я, мистер Флетч. Пожалуйста, откройте, миссис Сэйер.
- Что вы там делаете?
Она сдвинула оба засова, открыла дверь.
- Вы только посмотрите на себя! Прошляться всю ночь! И где ваше пальто? Вы насквозь промокли.
- Доброе утро.
- В вашей постели спит европейская графиня, а вас нет дома!
- В моей постели?
- Она называет себя графиней ди Грасси.
- Меня это не удивляет.
- Я никогда не видела столько багажа. Или она приехала навсегда?