Сразу после завтрака мама поехала по своим делам, и дети немедленно воспользовались этим. На сей раз Яночка решила не закручивать Павликовы локоны на бигуди, опять же отпала необходимость красить сандали, ибо арабские шамбалы мама, как и обещала, купила, так что превращение в арабских детей заняло не более получаса. Еще полчаса потребовалось на дорогу до каменоломни. И всю дорогу Яночка несла лампу в большой цветастой сумке, ворча себе под нос:
— Ну и порядки здесь! Приходится таскать такие тяжести.
— Терпи! — втолковывал сестре Павлик. — Видишь же, все тяжести носят женщины и девчонки. Ты хоть раз видела парня, чтобы он нес?
— А вот и видела! Столько тут продавцов мальчишек.
— Это совсем другое. Торговать — дело мужчин, а вот так идти по улице и нести тяжести — дело женщин, особенно когда мужчина идет не один.
— А когда один?
— Тогда сам и несет.
— Очень хорошо! Обратно будем возвращаться по отдельности.
В каменоломне кипела нормальная работа. Два грузовика стояли рядом с кучами камней и щебня, вокруг сидели шестеро мужчин. Время от времени один из них вставал, бросал в кузов несколько камней или две лопаты щебня и, обессиленный, снова присаживался. На шоссе же и поблизости от пещеры — ни одной живой души.
При ближайшем рассмотрении пещера оказалась гораздо больше, чем представлялась вначале. По одну сторону от узкого входа она почти сразу же заканчивалась глухой стеной, по другую тянулась довольно далеко, заканчиваясь сужающимся конусом. Казалось, пещеру искусственно вырубили в монолитной скале, усыпав при этом ее пол большими и маленькими острыми обломками этой скалы. И лишь только возвышающаяся слева у самого входа глыба была округлой формы.
Оставив снаружи Хабра сторожить, Яночка с Павликом торжественно зажгли лампу в пещере. Замигали и разгорелись ровным пламенем все четыре фитиля, но их свет почти не ощущался. Куда ему было конкурировать с солнечным, хотя последний и проникал сквозь узкую щель. Правда, в самый конец узкого конуса солнце не проникало, но все равно освещало пещеру излишне ярко.
— Встань у входа и постарайся прикрыть щель, — приказал сестре Павлик.
Яночка послушно загородила собой вход и даже растянула в стороны широкую мамину юбку. Павлик принялся сосредоточенно изучать пол и своды пещеры, осторожно двигаясь с лампой в руках.
— О, что-то вижу! — крикнул он. — Иди сюда, посмотри!
Покинув свой пост у входа, Яночка кинулась к брату.
— Ну, что ты там нашел?
— Не нашел, потому что этого уже нет. Но было. Сама погляди, вот тут что-то лежало. Видишь, след остался?
— Дай мне лампу, а сам прикрой вход, ничего не видно.
Теперь Яночка тоже смогла рассмотреть какой-то полукруг, отпечатавшийся в углу пещеры на песочке. Девочка позвала пса.
Обнюхав старательно след, Хабр решительно двинулся к уже знакомой сараюшке. Павлик завернул его с полпути. Оба с сестрой были разочарованы.
— Мы и без этого знали, что вор сначала спрятал что-то в пещере, — сердилась девочка. — Не понимаю, зачем тебе такие следы. Ты должен искать такое, на что потребуются усилия, чтобы то ли передвинуть, то ли отодвинуть, то ли вообще взорвать.
Вот и ищи камень, который требуется, например, с трудом отвалить.
— Если отвалить, то только вот это, — погладил мальчик ладонью круглую глыбу у входа. — И в самом деле, можно сделать это если и не одной левой, то без особого труда.
— Ты что! Такая громадина! Без особого труда? Да нам с тобой вдвоем ни в жизнь ее с места не сдвинуть!
— А я разве говорю, что сдвинуть? Если вот сюда подложить заряд и устроить совсем маленький взрыв... Совсем небольшой — глыба отвалится, а не совсем завалит выход.
— А не рухнет тогда потолок? — засомневалась девочка.
Павлик поднял лампу вверх и, внимательно осмотрев своды пещеры, заявил, что не рухнет, ну в крайнем случае, еще немного камней насыпется сверху.
Яночку одолели сомнения. Что-то тут было не в порядке. Лампа так и не проявила себя. Следы, оставленные вором, Павлик мог обнаружить и при свете электрического фонарика, значит, что-то не так...
— А ну-ка, еще раз внимательно все осмотри! — приказала девочка. — Я заслоню вход, а ты еще раз все осмотри. Лампа обязательно должна в чем-то помочь.
Павлик неохотно принялся за дело. На этот раз он пролез в самую глубину пещеры и принялся поднимать и опускать лампу, внимательнейшим образом рассматривая стены, освещенные ее ровным светом. Как можно глубже втиснувшись в конусообразную расщелину, теперь он разглядел вертикально пересекающую ее щель. Ничего особенного. Повернувшись к входу, он уже хотел сообщить Яноч-ке, что так ничего интересного и не обнаружил, как вдруг ему бросилась в глаза одна странная вещь.
— А ну, быстро сюда! — дрожащим от волнения голосом прошептал мальчик.
Тесно прижавшись к стене, оба во все глаза смотрели на действительно необычную вещь. В свете поднимаемой и опускаемой Павликом лампы отсюда, из глубины пещеры, было ясно видно: часть стены как бы наползала на округлую глыбу, преграждающую вход. Осветленная с этой, темной, стороны пещеры четырьмя ярко горящими огоньками, глыба отбрасывала тень. Когда Павлик поднимал и опускал лампу, в ее движущемся свете между двумя каменными поверхностями явственно стала видна щель в виде неровной буквы 5.
— Провалиться мне на этом месте, если мы не нашли знак! — взволнованно говорил Павлик, погасив лампу и вылезая из пещеры. — Больше не стану кричать никакие волшебные слова, чтобы опять не рухнуло, но это оно самое! Здорово навалилось одно на другое, но отвалить можно. И я даже знаю как.
С трепетом оглядев с таким трудом обнаруженный таинственный знак, обнаруженный с помощью волшебной лампы, Яночка почувствовала такой восторг, что не сразу могла ответить. Когда эмоции немного улеглись, девочка все еще дрожащим голосом произнесла:
— Теперь все понятно!
— Что тебе понятно?
— Давай спрячемся где-нибудь, еще кто нас заметит, и я тебе объясню.
Спрятались в сухом чертополохе, росшем у тропинки, и Яночка с торжеством обратила внимание брата на орнамент, украшающий медное основание лампы. Если смотреть на него сверху, он образовывал непрерывную цепь вьющихся, немного стилизованных «5», таких же самых, как и то, что предстало в пещере на каменной глыбе. Тут уж и у Павлика забилось сердце, и он принялся осторожно, чтобы не пролить масло, поворачивать лампу из стороны в сторону, наслаждаясь таинственными знаками и в который раз удивляясь наблюдательности и сообразительности сестры.
— Вот видишь! — радовалась сестра. — Лампа просто необходима. Даже если бы кому-нибудь и удалось рассмотреть ту щель при свете фонарика, просто не обратил бы на нее внимания. А у нас лампа точно с таким же знаком. Вот мы и обратили. Прямое указание!
— Но ведь пещеру обнаружили злоумышленники и пользовались ею, — рассуждал вслух Павлик. — И никакого знака не обнаружили.
— Потому что лампа у нас. И на ней наверняка есть указание, что сокровища с помощью этой лампы надо искать именно в этой пещере.
— Те слова по-арабски, что выцарапаны на дне лампы? — догадался Павлик.
— Вот именно! А о сокровищах арабы наверняка слышали, ведь о сокровищах вести всегда расходятся, вот они и слышали — где-то здесь запрятаны. Наверняка запрятали их еще в стародавние времена.
— А ну подержи! — Павлик сунул лампу в руки сестре и извлек из кармана помятые клочки заветного письма. — Вот, смотри, все совпадает: этот человек слышал о сокровищах, но не знал точно, где они запрятаны. Предполагал, что в каменоломне, но не знал какой, думал, в той, что находится по дороге в Сугер. И ясно, что «потом отправляйся в Су» означает каменоломню в Сутере.
— А тут еще затесалась эта алмазная гора под Сутером! — подхватила Яночка. — Он мог думать, что сокровища там. Слышал звон... И очень перспективные пещеры в Обезьяньем ущелье, их тот, что писал письмо, сам не успел прочесать, велел это сделать своему дружку. А о лампе мог вообще не знать, на нее мы могли наткнуться случайно. Просто повезло! И вообще, неизвестно, как обстояло дело с этой лампой. Возможно, уже испокон веков на нее охотятся искатели сокровищ, друг у дружки выкрадывают, и получается так, что владелец лампы не знает о ее роли — ну как тот самый торговец в Махдии, а кто знает — у того лампы-то и нет! И мы с тобой ничего бы не знали и не сделали, если бы не Хабр. Не было у тех самых искателей такого сокровища, как наш Хабр.
И оба нежно посмотрели на драгоценного пса, который беззаботно крутился поблизости, что-то вынюхивая по своему обыкновению. Услышав, что речь идет о нем, он поднял голову и приветливо помахал хвостом.
Яночка вернулась к животрепещущей теме.
— А вообще за это время тут многое могло измениться, — сказала девочка. — Ведь тут же часто случаются землетрясения, вот в горах и пещерах что-то могло обрушиться, перевернуться вверх дном, провалиться куда-то глубоко или, наоборот, вылезти на поверхность. Может, древние сокровища хранились в какой-то пещере, куда вход уж давно завалило землетрясением, и теперь ее не найдешь. Может, когда-то вход открывался с помощью волшебных слов или просто поворачивалась какая глыба, а теперь все по-другому.
Павлик кивая подтверждал предположения сестры. И у него неведомые сокровища ассоциировались со знакомыми с детства сказками «Тысячи и одной ночи», пещерой Али-бабы, волшебной лампой Алладина, заветными словами «Сезам, открой дверь!». Конечно, сейчас не те времена, кто там верит в заклинания, да и древние конструкции могли заржаветь или вовсе обрушиться от ветхости. А раз живем в другие времена, значит, и действовать надо по-другому, идти в ногу с духом времени, используя достижения цивилизации. Али-баба, например, чтобы добраться до сокровищ, пользовался волшебными словами, они воспользуются взрывчаткой, о которой этот самый Али-баба наверняка не имел ни малейшего понятия...