Они ожидающе застыли друг против друга, каждый в упор рассматривая будущего сексуального партнера.
"Да, она действительно хороша!" - думал Сажин. Платье на ней было от того же кутюрье, что и его костюм. По тому, как оно облегало ее стройную фигуру, без особого труда можно было догадаться, что одевалась гостья в расчете на то, чтобы изысканностью одежды подчеркнуть свою и без того режущую глаз красоту. На очаровательном лице почти не было макияжа.
На языке визажистов такой стиль называется "болезненным видом". Еще ни одно женское лицо не производило на Сажина такого впечатления, как это.
"Он, конечно, не красавец, - думала гостья, - но у него шикарный дом и бесподобный костюм. От него пахнет хорошим одеколоном, и сумма за ночь стоит того, чтобы не задумываться о его красоте..."
Сажин мягко взял женщину за руку и провел к сервированному столику. Они сели друг против друга: она - на мягкую софу, он - в глубокое кожаное кресло.
- Я думаю, представляться нам не имеет смысла, - Сажин смотрел на гостью с возрастающим вожделением. - Вы говорите мне просто "ты", я делаю то же самое.
Женщина кивнула.
Сажин положил перед собой платиновую банковскую фишку.
- Завтра по ней ты сможешь получить сто тысяч. Деньги уже заказаны. Взамен прошу реагировать на мои ласки как можно активней. Надеюсь, понятно, как?
Гостья прикрыла глаза, давая понять что - да.
Они пригубили вина. Говорить было не о чем - оба знали, для чего встретились...
Наконец Сажин встал и нетерпеливым жестом пригласил женщину пройти в спальню. Та поднялась решительно, без тени каких-либо сомнений.
Они прошли в ярко освещенную комнату, декорированную известным американским дизайнером. Огромная тахта под старинным позолоченным балдахином была уже приготовлена. Многочисленные зеркала отбрасывали на ложе свет хрустальных бра.
Сажин указал гостье на ночной антикварный столик в стиле "буль".
- Можешь раздеться здесь.
Женщина, тайком рассматривая роскошную обстановку спальни, прошла к столику и стала снимать с себя украшения.
Каждое ее движение было грациозным и выверенным до тонкостей.
"Восхитительная самка!" - подумал Сажин. С трудом сдерживая себя, он тоже неторопливо принялся снимать одежду.
"Моя жена даже под наркотиками не смогла бы вообразить себе такую картину..."
Медленно, как удав, скользнул он к раскинувшемуся на тахте обнаженному телу.
- Дай, я тебя рассмотрю. - Сажин легко раздвинул ноги гостьи и внимательно осмотрел волнующие сокровенные места. Они были так же прекрасны, как и лицо: начисто выбритый лобок по-детски припухал на вершине сладострастной полуоткрытости, ослепляя нежной белизной.
Сажин тронул плавные склоны половых губ, шелковистых, слегка подавшихся в стороны, затем раздвинул упругие складки и увидел терпкий цветок нежнейшего розового цвета. Женщина молчала. Протянув руку к столику, он увлажнил палец в баночке с любрикантом и нетерпеливо окунул его в манящий омут. Женщина громко застонала...
Утром, утомившись от любовных утех, Сажин звонком вызвал Глеба. Женщина, прикрывшись простыней, отрешенно посмотрела на вошедшего.
- Глеб, мы закончили. - Сажин встал и начал одеваться. - Проводи нашу гостью... - Зажав пиджак под мышкой, он вышел.
Проводив даму, Глеб вошел к Хозяину.
Тот, сгорбившись, сидел у камина и смотрел на огонь.
- Все в порядке, - доложил помощник.
- Покажи мне, что вы там наснимали, - Сажин повернулся в сторону большого, почти во всю стену, экрана.
- Сейчас... - Глеб нажал на кнопку пульта. На экране возникли извивающиеся тела.
- Отлично, - Сажин, не отрываясь, смотрел на безумную игру плоти, на искаженное лицо его гостьи. - Звук! - приказал он, и по залу загуляло эхо сладострастных стонов.
Глеб равнодушно смотрел на любовную оргию.
- Прекрасно. - Сажин вновь отвернулся к камину. - Ты уверяешь, муж от нее без ума?
- Надышаться не может.
- Запомни, Глеб, - нет для мужчины большего несчастья, чем любить собственную жену, - Сажин хрустнул пальцами. - Из всех вредных пристрастий самое разрушительное - привязанность к семье, то есть к ее женскому началу...
- Я почему-то думал наоборот, - осмелился возразить Глеб.
- Это по неопытности, - Сажин сгорбился еще сильней. - Миллионы мужчин в мире страдают от мысли о своей неспособности предотвратить измену жены.
Семья - это что-то вроде социализма: все крадут и все знают, что все крадут, но если не красть - то как жить?
- А как действительно в таком случае жить? - поинтересовался Глеб.
- В одиночестве, - уверенно сказал Сажин. - И хватит об этом! Финал для гостьи подготовлен?
- Да. Завтра при посещении банка ее собьет машина.
- Отлично. Собаке - собачья смерть...
точнее говоря,суке. Верно?
- Так точно.
- Значит, так, пусть ее муж сначала немного поубивается... Дня три, думаю, ему хватит, чтобы достичь вершины горя?
- Думаю, хватит, Иван Григорьевич.
- На четвертый эта видеокассета должна ему лечь на стол - пусть утешится. - Глаза Сажина безумно загорелись. - Пусть...
- Будет сделано.
- От кого он ее увел?
- Предыдущий был художник. Талантливый неудачник.