Вслед за Флетчем детективы в штатском по запруженным транспортом улицам доехали до его дома на Бикон-стрит.
После общения с Уэйнрайтом Флетчу более всего хотелось встать под душ.
Захватив с собой последний выпуск «Бостон стар» (четверть первой страницы занимало убийство в ванной женщины – члена Городского совета), Флетч пешком поднялся по лестнице, огибающей шахту лифта и остановился перед дверью своей квартиры.
Миньон не залаял.
Помывшись, он вновь вышел в коридор, осторожно притворив за собой дверь.
Нажал кнопку вызова лифта. Скрипя, кабина поднялась на шестой этаж.
Открыл забранную железной решеткой дверь. С грохотом захлопнул. Выждав пару мгновений, позвонил в квартиру 6А.
Джоан Уинслоу потребовалось немного времени, чтобы добраться до двери и открыть ее.
– К сожалению, я захлопнул дверь, забыв ключи внутри, – Флетч изобразил на лице растерянность. У вас, случаем, нет ключа от 6В?
От Джоан пахло джином и освежителем воздуха. Изпод юбки выглядывал Миньон.
– Кто вы? – спросила Джоан.
– Питер Флетчер. Я живу в квартире Барта. Мы столкнулись вчера в лифте.
– О, да, – она повернулась к маленькому столику в прихожей. – Вы – тот человек, которому Барт подбросил тело.
– Простите?
В ящике столика лежало много ключей.
– Ко мне заходила полиция. Огромный мужик. Фамилия Уинн или что-то в этом роде.
– Флинн.
– Он говорил так тихо, что я едва разбирала слова. Приходил сегодня утром. Показал фотографию убитой девушки. Забыла, как ее звали.
– Рут Фрайер.
– Да.
Рука ее шарила по ящику.
– Нашли? – с надеждой спросил Флетчер.
Джоан вытащила ключ с белой биркой. На ней значилось: «Барт-6В».
– Держите.
Ее сильно качнуло, но она выпрямилась.
– Откройте дверь, а потом верните мне ключ, чтобы я могла дать его вам, если вы снова забудете свой.
– Вы впускали кого-нибудь в квартиру Барта во вторник вечером? – спросил Флетч, сжав в руке ключ.
– Нет. Разумеется, нет. Я никогда никого не впускала в квартиру. За исключением Барта. Люси. Теперь вас. И потом, во вторник вечером меня не было дома. Я встречалась с друзьями. Мы выпили по паре коктейлей. Потом пообедали.
– Где вы пили коктейли?
– В «Снегире». На другой стороне улицы.
– Понятно.
– Там я видела Барта. И девушку.
Флетч пересек холл и открыл дверь квартиры 6В ключом Джоан. Возвращая ключ, спросил: «С Бартом была та самая девушка, фотографию которой показывал вам сегодня Флинн?»
– Да, конечно.
– Вы сказали об этом Флинну?
– Естественно. Я сказала бы кому угодно.
Джоан отступила назад, едва не наступив на Миньона.
– Заходите. Самое время выпить.
– Благодарю.
– Вы не хотите выпить?
– Нет, нет, с удовольствием.
Флетч вновь пересек холл, закрыл дверь квартиры 6В, вернулся, переступил порог, закрыл за собой дверь, прошел в гостиную. Джоан ждала его у бара.
По размерам гостиная в точности соответствовала квартире Коннорса, но по обстановке чувствовалось, что живет тут женщина. Никакой кожи, темного дерева. В обивке преобладали белый, розовый, голубой цвета. Мебель легкая, светлая. На стенах тоже картины, несомненно, подлинники, но принадлежащие кисти современных авангардистов.
– Раз сегодня пятница, давайте выпьем «мартини», – предложила Джоан. – Почему бы вам не смешать его? У мужчин это получается лучше, чем у женщин.
– Неужели?
Джоан поставила ведерко со льдом на сервисный столик.
– А я принесу крекеры и сыр, – и двинулась на кухню.
Вернувшись, села на диван, взяла с блюда крекер. Флетч разлил по бокалам «мартини».
– Вы давно знакомы с Коннорсами?
– Очень давно. С самой их свадьбы. Мы въехали в этот дом практически одновременно. Они – после медового месяца. Я – после развода в Неваде.
– А раньше вы их не знали?
– Нет. Если б я встретила Барта Коннорса до того, как он женился на Люси, у нее не было бы ни единого шанса. Барт – такая душка. И со мной ему было бы лучше.
Она отпила из бокала.
– М-м, вкусно. Да, в приготовлении «мартини» мужчинам нет равных среди женщин.
– Я добавил немного вермута.
– Видите ли... как вас зовут, Питер? Не очень-то вам подходит, но уж буду вас так называть. Они привыкали к семейной жизни, я – к холостяцкой. Мой муж, инженер-строитель, годом раньше уехал по контракту в Коста-Рику, это в Центральной Америке. Этот пустоголоный болван нашел себе там другую жену. Я узнала об этом несколько месяцев спустя. И мне не осталось ничего другого, как развестись. Не отправлять же человека в тюрьму только потому, что он – болван? Как по-вашему, я поступила правильно?
– Абсолютно, – без малейшего колебания ответил Флетч.
– Только Коннорсы так и не смогли привыкнуть к семейной жизни, – одним глотком она опустошила бокал наполовину. – А я – к холостяцкой.
Джоан было чуть больше сорока. Похоже, не так давно она привлекала мужчин, своей беззащитностью, женственностью. Возможно, привлекла бы и сейчас, если бы бросила пить.
– Они не знали дома, не знали района. В Люси было что-то отталкивающее. Уборщицы, мусорщики, никто не хотел иметь с ней дела. Частенько мне приходилось уговаривать их сделать что-либо для Коннорсов.
Джоан допила бокал. Флетч не спешил наполнить его вновь.
– Через год с небольшим стало ясно, что и с Бартом у нее полный разлад. Когда я приглашала гостей, в их число всегда входили Коннорсы. И они приглашали меня, одну, или с кавалером, если устраивали вечеринку. Другого быть и не могло, правда? На этаже только две квартиры, мы были друзьями.
Джоан вновь наполнила бокал.
– Однажды вечером, после того, как все мои гости разошлись, Барт вновь заглянул ко мне. Мы пропустили по рюмочке. Потом по второй. В общем, набрались крепко. Он сказал, что Люси фригидна. И была такой всегда. Во всяком случае, с ним.
Год она ходила к психоаналитику. Все это время я была психоаналитиком для Барта. Он приходил по вечерам. Мы выпивали. Потом разговаривали. Люси, естественно, заметно охладела ко мне. То ли потому, что мне стали известны семейные секреты, то ли из-за повышенного внимания, которое уделял мне Барт. Но вот что я вам скажу. Весь этот период, довольно длительный, Барт хранил верность Люси. Если бы он с кем переспал, я бы знала об этом. Я была его лучшим другом. Он поверял мне все.
Потом Люси отказалась от услуг психоаналитика. Барт нашел ей другого. Но она не пошла и к нему. Я думаю, к тому времени она поняла, в чем суть ее «болезни».
Тогда же я заметила молодую женщину, входящую и выходящую из нашего дома. Меня это удивило, поскольку я знала, что новых жильцов у нас нет. Встречала я ее только днем. Как-то раз мы вместе поднялись на шестой этаж, и она позвонила к Коннорсам. Я решила, что эта женщина – давняя подруга Люси. Наконец, мы встретились с ней на вечеринке у Коннорсов. Ее звали Марша Гауптманн. Мне сказали, что Марша и Люси собираются открыть антикварный магазин. Как хорошо, подумала я.
И я находилась в неведении до тех пор, пока приходящая уборщица, она убирала в обеих наших квартирах, как и миссис Сэйер сейчас, ко мне она приходит по вторникам и пятницам, к вам – по средам и субботам, – не сказала мне, что Люси и Марша вместе принимают душ!
Более того, спят в одной постели.
К слову, я тут же уволила эту уборщицу. Не след ей сплетничать о людях, у которых работаешь. Честно говоря, я не хотела ничего знать. Вы мне верите?
– Конечно, – заверил ее Флетч.
– А потом я повела себя довольно глупо. Ничего не сказала Барту. Мы всегда были с ним предельно откровенны, но у меня просто не поворачивался язык сказать ему такое. Я подумала, что, услышь об этом от меня, он потеряет веру в себя, как в мужчину. Надеюсь, вы меня понимаете. Вместо этого я подтолкнула его на измену жене.
– С вами?
– Я полюбила Барта. Пожалуйста, налейте мне еще.
Флетч наполнил ее бокал.
– Теперь я стыжусь того, что сделала. Я никогда не была соблазнительницей, хотя меня соблазняли не раз.
И, боюсь, мое поведение показалось Барту нелепым. Может, он и не понял, чего я добивалась. Он считал меня подругой Люси. А для него я была духовником. И, внезапно, такая жаркая страсть. Я дала ему понять, как пылаю, как хочу его.
Он меня отверг. Иначе и не скажешь.
Месяц проходил за месяцем. Мы не приглашали друг друга на вечеринки. По вечерам Барт больше не приходил ко мне пропустить рюмочку.
Наверное, она-таки сказала ему, что уходит к другой женщине. Бедняга не мог оправиться от шока.
– Почему Люси так долго не разводилась с Бартом, осознав, что она – лесбиянка? – спросил Флетч.
– Полагаю, требовалось время, чтобы свыкнуться с этим. Поначалу это могло показаться ей случайностью. Ей же постоянно твердили, что она фригидна, и Барт, и психоаналитик. И вот выясняется, что ничто человеческое ей не чуждо. Только возбудить ее может другая женщина.
– Кроме того, – продолжала Джоан, – у Люси не было ни гроша, а Барт – очень богат. Его отец создал «Уэрдор-Рэнд», знаете ли. Барт унаследовал большую часть состояния. Вы обратили внимание на картины? Их не купишь за десяток-другой долларов. Его отец был нашим послом в Австралии.
– Понятно, – кивнул Флетч. – Так вы полагаете, она сказала ему правду?
– Полагаю, что да. Можете себе представить, что значит для мужчины услышать такие слова? Осознать, что он женат на женщине, которая в сексуальном плане не испытывает к нему ни малейшего влечения. Ведь каждый мужчина хочет верить, что женат на секс-бомбе, которая считает его суперменом, во всяком случае, в постели. Такое было и с моим мужем. Похоже, дважды. А узнать, что ваша жена предпочитает женщин, да еще покидает вас ради женщины... Какой же это удар для мужского самолюбия, каких бы прогрессивных взглядов вы ни придерживались.
– Вы, разумеется, правы. Эта история стала достоянием общественности?
– Об этом все знали. В нашем кругу, разумеется.
– Должно быть, Барт чувствовал себя круглым дураком.
– Вы знаете, он оказался таким наивным. Да и где ему было набираться житейской мудрости. Учился в колледже. В армии не служил. В Гарварде не поднимал головы от учебников. Потом работа в конторе. Отец умер. Я не удивлюсь, если Люси была у него первой женщиной.
– Теперь-то наивности у него не осталось.
Она предложила Флетчу блюдо с крекерами. Тот покачал головой.
– Вы все еще ненавидите Барта? – спросил он.
– Ненавижу? Я сказала, что ненавижу его? Наверное, да.
После того, как они с Люси объяснились, я ждала его, но он не пришел.
Однажды я услышала, что он в холле. Открыла дверь, протянула к нему руки. Наверное, я плакала. Дело было утром. «О, Барт, – воскликнула я. – Я так сожалею о случившемся». Я попыталась обнять его. Но он отбросил мои руки.
– Он вновь отверг вас.
– Даже сказал, что мне надо меньше пить. И это после стольких вечеров, проведенных вместе за бутылкой. Такое не прощается.
– Мне кажется, бедняга просто возненавидел женскую половину человечества.
– Не скажите, – из ее глаз покатились крупные, с горошину, слезы. – Он отвергнул меня не только как женщину. Это я могла бы понять. Он отвергнул меня как друга.
– Это ужасно.
Джоан продолжала говорить, не обращая внимания на слезы.
– А потом женщины пошли бесконечной чередой. С конскими хвостами. С химической завивкой. В джинсах. В мини-юбках. Так продолжалось из месяца в месяц.
– И вы думаете, что в конце концов он убил одну из них? – ввернул Флетч.
– Разумеется, убил. Мерзавец.
Джоан наклонилась вперед, схватила бутылку джина, плеснула в бокал, выпила.
– Он убивал не эту девушку. Не Рути... как ее там. Он убивал Люси. Только Люси.
Флетч промолчал. Миньон, сидя на диване, озабоченно смотрел на свою хозяйку.
– Могу я что-нибудь сделать для вас? – спросил наконец Флетч.
– Нет, – она откинула со лба прядь волос. – Я приму ванну, а потом лягу спать.
– Без ужина?
– Я слишком устала.
Флетч положил ее ключ от квартиры Барта на кофейный столик.
– Мы можем съесть по сандвичу. Еще не так поздно. Как насчет бара, о котором вы говорили? На другой стороне улицы.
– Нет, я никуда не пойду. Полиция была здесь утром. Спрашивала о Барте.
– Я понимаю, – Флетч встал. – Как-нибудь я с удовольствием выгуляю Миньона.
– Он не станет возражать.
Джоан Уинслоу проводила его до двери. Выглядела она ужасно.
Только у своей двери Флетч вспомнил, что у него вроде бы нет ключа.
Дверь Джоан уже закрылась.
Пожав плечами, он достал из кармана свой ключ и вошел в квартиру.