Флетч доканчивал вторую порцию яичницы с ветчиной, когда зазвонил телефон. Встав из-за стола, Флетч направился в кабинет.
Шел одиннадцатый час, и Сильвия уже отправилась по своим делам. Как полагал Флетч, она обходила местные галереи со списком картин ди Грасси в руке, надеясь напасть на какую-либо из них.
В безоблачном холодном октябрьском небе сияло солнце.
За завтраком Флетч и Энди решили погулять по старым улочкам. Энди пообещала познакомить его с американской историей.
Звонил Хорэн.
– Мистер Флетчер, я смог дозвониться до мистера Коуни вчера вечером, но вам перезванивать не стал, потому что было очень поздно.
– И правильно сделали. Я лег спать довольно-таки рано.
– Собственно, у меня не было особого повода беспокоить вас.
– О?
– Он сказал, что его не заинтересовало и ваше новое предложение. Он полагает, вы и близко не подошли к той черте, за которой начинаются переговоры.
– Вы напомнили ему о восьми детях, которых надо кормить?
– Он считает, что эта картина Пикассо стоит как минимум миллион долларов.
– У него очень прожорливые дети. Я-то думал, что в Техасе мясо дешевле.
– Я не знаю, продолжите ли вы переговоры, но, полагаю, вам нужно время, чтобы подумать.
– А как по-вашему? Продолжать переговоры?
– Думаю, что да. Во всяком случае, стоит сделать еще одно предложение. Я, конечно, не представляю себе, сколько вы готовы выложить за одну картину.
– Вы сделаете это предложение от себя, если я откажусь?
– Мистер Флетчер, кажется, я допустил ошибку... Приношу извинения... Не следовало мне говорить вам, что я, возможно, захочу приобрести эту картину, если вы ее не возьмете. Я – ваш брокер, и покупатель ни в коем случае не должен ощущать, что брокер готов перебить его цену ради собственной выгоды.
– У меня возникали подобные мысли.
– Будем считать, что вы неправильно истолковали мои слова. Я имел в виду следующее. Если ваши переговоры закончатся безрезультатно, какое-то время спустя, не завтра, разумеется, а по прошествии нескольких месяцев, а то и полугода, я могу вновь обратиться к мистеру Коуни с предложением продать картину, от себя или от лица другого клиента.
– Понятно.
– И пока ваши переговоры с мистером Коуни продолжаются, будьте уверены – ни я, ни любой другой из моих клиентов не являются вашими конкурентами. И я приложу все силы, чтобы ваши переговоры завершились успешно.
– Так что вы мне посоветуете?
– Мне кажется, вам стоит подумать. Спешить нет нужды. После того, как вы взвесите, сколько денег вы можете выложить за одну картину, я назову мистеру Коуни новую цифру, если, разумеется, получу на то ваше указание.
– И сколько?
– Вы о новой цифре? Полагаю, восемьсот тысяч долларов.
– Я это обдумаю.
– Конечно, мистер Флетчер. Звоните мне в любое время.
– Как насчет другой картины?
– Какой картины?
– Боччиони. «Красное пространство».
– О. Тут мы промахнулись.
– Правда?
– Мистер Коуни слыхом не слыхивал об Умберто Боччиони.
– Удивительно.
– Вероятно, вы получили ложную информацию.
– В это трудно поверить.
– В нашем деле случается и не такое, мистер Флетчер. Тот, кто сказал вам, что картина Боччиони у мистера Коуни, ошибся. Позвоните мне, как только примете решение насчет Пикассо.
– Обязательно.
Энди убирала со стола грязные тарелки.
– Это Хорэн, – пояснил Флетч. – Наш человек в Техасе никогда не слышал об Умберто Боччиони.