Я встал.
Разговор между тем продолжался.
- Как-то вы сказали, что в нашей организации был бы истинный рай, если б не столько воров! - сказал гость по-прежнему глуховато, но с какою-то странной настороженностью.
- Это слегка преувеличено.
- Действительно, рай! Но для кого? Для воров!
- Ну и что? Разве его создали я или вы?
-- Ни я, ни вы. Но мы создаем благоприятную почву.
Воцарилась мертвая тишина. Я тоже подошел к двери.
- Мотай отсюда!
Кати без звука подвинулась. Я опустился на колено. Гость, молодой человек в очках, положил по-домашнему локти на стол и улыбался. Папа, схватившись за голову, смотрел в сторону.
- Вы же знаете, товарищ Кёрнеи, я и не думаю отгораживаться,- сказал он наконец, нервно ероша волосы и сморщив лицо.
- Знаю. Раньше вы намекали, что вас тревожит другое. А тут коррупция....
- С коррупцией не все еще ясно,- папа откинулся на спинку стула и сжал челюсти.
- Ну что ж, дело за вами. Вы все и выясните. Срочно подсчитаете...
- А что, если Зойоми заручится поддержкой... сверху... Вы понимаете? - Папа вцепился руками в стол, так что пальцы побелели.
- Боитесь? - глядя поверх очков и раздувая ноздри, Кёрнеи подался вперед.
- Боюсь. Страх не такая уж редкая птица, товарищ Кёрнеи! - На лбу у папы заблестели капельки пота, руки по-прежнему судорожно стискивали угол стола.
Снова тишина. Оба смотрели перед собой.
- Тогда, по делу Лакса, вы были правы! - с живостью сказал Кёрнеи.
- А мне за это намылили шею!
- Но сейчас мы будем вместе. Или мне вы тоже не доверяете?
- Отчего же...- Папино лицо чуть-чуть просветлело.
- Тогда за дело!
Папа не ответил, рассеянно закурил - руки у него противно дрожали - и уставился в одну точку, как будто был один.
Осторожно отодвинув стул, Кёрнеи встал, папа тоже. Он смотрел на гостя все тем же отсутствующим, стеклянным взглядом, так что я испугался, не забыл ли он, что перед ним человек. Наконец он нехотя заговорил.
- Грязное дело!-сказал он кисло.
- В этом-то вся беда. Они, кстати, менее брезгливы.
Я посмотрел на Кати: лицо у нее вздрагивало.
- Ты что-нибудь понимаешь?- запинаясь, спросила она.
- Черт их там разберет! Ладно, помолчи.
Хлопнула входная дверь.
- Ушли,- сказала Кати, вздохнула и потерла лоб.
А меня слегка замутило, где-то в желудке зашевелилась злость.
- Видела?-сказал я сестре.- Он дрожал, как осиновый лист.
- Ни капельки не дрожал. Просто думал...
- Нет, дрожал! Трясся!.. А ты не хочешь ничего замечать.
Я рванул дверь: мама убирала со стола и на нас взглянула так, будто видела впервые.
- Андриш! Открой окно! А ты вынеси чашки!
Задумавшись, она продолжала убирать посуду, а я открыл форточку и взялся за книгу. Вошла Кати и тоже уселась с книгой. Но мы только смотрели на буквы.
Вскоре вернулся папа, и мама сразу же на него налетела:
- Зачем он приходил?
- Ты же слышала,- устало, с раздражением ответил он.
- А зачем ты его провожал?
- Вежливость всегда обязательна,- сказал папа, махнув рукой. - Кто же эти пройдохи?
Он что-то шепнул ей на ухо.
- Господи! Настоящая панама! - воскликнула мама и содрогнулась.- Что ты ему обещал? - подозрительно спросила она, помолчав.
- Ничего.
- И внизу ничего не обещал?
- Ты не веришь?