— Извините, меня ждут.
Дочка командира застыла, как монумент. С огромными глазами и каменным лицом она стояла чуть ли не посреди зала и не двигалась. Оркестр заиграл следующий танец и ко мне подбежала Валя.
— Ну как, станцуем?
— Станцуем.
Мы крутимся по паркету в плотной массе мечущихся пар.
— Я видела, ты танцевал с Наташей. Хорошая девочка, не правда ли?
— Это дочка командира-то. Я ее обидел.
— Зачем?
— Сам не знаю. Мне показалось, что ее головка забита черт знает чем, вот я неосторожно и намекнул на это.
— Коля, по моему, ты перегнул палку. Если ее отец догадается или узнает от дочки, что ты ей ляпнул, это конец. Тебя могут досрочно отправить на испытание…
— Чему бывать, того не миновать. Лучше забудем об этом.
В армии послаблений даже в воскресные дни не бывает. Танцы прерываются и точно по расписанию, ужин и отбой. В столовой зловещая тишина. Агния Кирилловна с неописанной гримасой отвращения, сверлит меня взглядом. Я шепотом прошу Мишу.
— Давай поменяемся местами, не могу, когда эта грымза считает сколько я ложек каши взял в рот.
Тот фыркает, но поднимается со стула. Мы меняемся местами. И тут сзади меня заскрипел зловещий голос.
— Не положено. Лейтенант Комаров, вернитесь на место.
— Какая разница где сидеть, я хотел разобраться, что ем и поэтому повернулся поближе к свету.
Курсанты оживились.
— В этой столовой за каждым курсантом закреплен стул и стол…
— Ах, вы об этом. Миша встань, пожалуйста, давай поменяемся стульями.
Мы демонстративно передвигаем стулья, совсем не трогаясь с места. Смешок прокатился по столам.
— Вам это так просто не пройдет, — шипит эта сковородка мне в затылок.
В номере, освобождаюсь от одежды, залезаю в ванну и с наслаждением моюсь под душем.
Когда голышом зашел в комнату, то обомлел. На стуле сидела… дочка командира.
— Извините.
Пришлось срочно метнутся в ванну, сорвать полотенце и обмотать им бедра. Теперь уверенней вхожу в помещение
— Вот так новости. Как ты сюда попала?
— Сегодня в гостинице, я подменяю маму, у меня есть запасные ключи от всех номеров.
— Чем обязан твоему посещению?
— Вы меня сегодня обидели.
— Не думай, что я буду извиняться. Ты этого заслужила.
— Но почему? Я же не сказала вам ничего дурного.
— Терпеть не могу женщин у которых в голове телячьи бредни.
— Разве любовь к родине, для вас являются бреднями?
— Из уст такого ребенка, как ты — да. Ты хоть раз видела смерть?
— Видела. Я насмотрелась здесь всякого.
— То, что вы насмотрелись здесь, это просто цветочки по сравнению с тем, что делается там. Ты когда-нибудь видела детей с развороченными от осколков животами или изнасилованных русских женщин с отрезанными головами? Нет, ну и лучше не видеть.
— Я хочу мстить за этих детей, за тех женщин, что подверглись поруганию, за всех русских. Я не боюсь умереть.
— Ты дура или больная.
Она покраснела, как рак.
— Вы меня обидели второй раз.
— Да иди ты… Я хочу спать, прошу, убирайся из номера.
Она встала и медленно пошла к двери у самого порога остановилась и резко повернулась ко мне.
— Я клянусь, что поеду на эту войну и буду снайпершей, как та женщина. Я вам докажу…, что я сильный человек, а не перышко, летающее от взрывов.
— Мне доказывать ничего не надо. Лучше живи, где спокойней и где можно быть счастливой… Пока.
Демонстративно валюсь на кровать и накрываюсь одеялом. Слышен стук двери.
После подъема начинается бедлам. Меня срочно вызывают к командиру части. Полковник в этот раз сидит в своем кабинете один. На мой рапорт кивает головой.
— Лейтенант Комаров, из округа, где вы служите, поступила бумага с просьбой ускорить ваше обучение и досрочно выпустить от сюда. Я вполне согласен с мнением командования, поэтому решил сократить вашу учебу. Это не значит, что я вас отчисляю, просто хочу, все таки, выпустить вас с аттестатом и для этого устроить последний экзамен. Мы забросим вас на самолете в один из районов страны, откуда вы должны самостоятельно добраться до нашей части в течении десяти дней. Задание ясно?
— Так точно.
— Вот и хорошо. После завтрака вас ждет машина на аэродром и… в путь.