— Ложитесь, на топчан, вон туда.
Я упал спиной на жесткий матрац и тут же патлы старой женщины неприятно защекотали щеки. Она склоняется надо мной и пальцем проводит по векам глаз. Через некоторое мгновение чувствую как резко защипало кожу.
— Что это?
— Лежи, я смазала веки. Отдыхай.
— Как же вы так далеко от людей живете здесь? — удивляюсь я.
— Нормально.
— Мы здесь временно, — объясняет девушка, — Через неделю поплывем обратно, домой.
— Зверя здесь бьете?
— Нет, мои родители спасают меня от старосты поселка.
— Замолчи, — ворчит старуха, — нечего посторонним в наши дела вникать.
— А что тут такого. Меня силком хотели за муж отдать, а я по жениху вдарила ружьем. Теперь спасаемся в тайге, благо места укромные знаем.
— Жениха не убили?
— Ну что вы, его убить надо медвежьей пулей, а от дроби еще не умирали.
Она вдруг засмеялась от такого радостного сообщения.
— Вернетесь, и раненый жених до вас доберется.
— Не доберется, он уедет на заработки в город.
— Слушай болтушка, — прерывает ее старуха, — принеси отвар с подоконника, дай парню.
Я отпиваю отвар из кружки и чувствую, что… засыпаю.
Проснулся от толчка.
— Военный, так куда тебе надо?
Передо мной стоит старик.
— В свою часть, на станцию Чупры.
Он качает головой. Я щупаю свои глаза и чувствую, что все в порядке, они не опухли.
— Не знаю такой станции. Но понял только одно, тебе надо добраться до железной дороги.
— Да и хорошо бы покороче маршрут.
— Это невозможно, все равно делаешь большой крюк, хорошая дорога на юг в трех сутках пути, надо плыть по реке, вверх по течению, или другой путь — вниз по течению, до главной реки, а там ждать попутное судно.
— А по тайге? Можно пройти по прямой по тайге?
Старик качает головой.
— Это невозможно. Пойдем на улицу, я тебе на песке нарисую.
Я выхожу на улицу и замечаю, что комары и мошки старательно облетают меня. Девушка на реке стирает шелковые тряпки, мы подходим к ней и старик расчищает прибрежный песок.
— Смотри, вот здесь тайгой пройти можно, — он прутиком обозначает речку и от нее проводит наклонную линию на юго-восток, — Почему так провожу? Прямо опасные болота, засосет в них. Дальше опять речка, тоже впадает в главную. Ее обязательно пересечь надо только вот здесь. — Прутик чертит рогатку и упирается в острый угол. — Лет пятьдесят назад одна экспедиция пробила дорогу на север, потом ее забросили. Вот с этого выступа ты пройдешь строго на восток и найдешь эту дорогу, должен прямо в нее упереться, а там… до колонии, дальше — грейдерная дорога и к железной дороги.
— Сколько мне идти до колонии?
— Дней пять. Может передумаешь, все же поплывешь на восток? Я помогу.
— Нет. У меня времени мало. Уже день потерян, еще пять идти, а от туда до железки нужно еще четыре затратить.
— Почему четыре? Меньше. На попутке, за день доберешься.
— Хорошо если будет так. Меня, конечно, больше волнует участок до колонии.
Старик качает головой.
— В лесу опасности больше, чем в поле или на воде и потом, не зная леса, трудно по нему идти.
Солнце уже торчит почти над самой головой. На мои веки и на открытую кожу гнус почему то не садится. Я помылся в реке и добрая семья хорошо покормила меня мясом и рыбой. На прощание дали сумку с большим запасом еды. Старик решил, что переправит меня через реку его дочь. Он давал ей последние наставления.
— Ты, дура, смотри гостя не утопи. Да приглядывай за течением, а то унесет, потом ищи…
— Да, все будет в порядке, отец.
— Знаю я тебя. От одной беды спасешь, в другую влезешь.
— Не бойся. Переправлю гостя.
Я стал прощаться с хорошими людьми, подарил бабке шелк, чему она очень обрадовалась. За этот подарок она дала мне бутылочку с мутной жидкостью.
— Натирайся каждое утро, сынок, ни комары, ни гнус, ни звери к тебе приставать не будут. И вообще, вижу твое будущее, ты пройдешь через многие препятствия и неприятности, но все потом будет хорошо.
— Спасибо, бабушка.
На берегу две лодки перевернуты вверх дном. Старик легко отволок одну к воде. Девушка протянул мне весло.
— Я спереди веду лодку, ты помогай сзади. Хорошо?
— Хорошо.