— Вы больны, господин Понс? — осторожно спросил Исаак, расположившись в уединенном прибежище торговца. Тут пахло кожей, восковыми свечами и благовонной древесиной, как в комнате богатого человека.
— Безусловно мои дух и тело измучены, господин, но, сомневаюсь, что вы можете счесть меня больным. — Понс замолчал. За окнами ветер раскачивал ветки деревьев, где-то поблизости весело чирикали птицы. Исаак ждал. — Прежде чем я объясню, для чего здоровый человек спешно вызвал к себе именитого врача, позвольте предложить вам вина.
— Прошу вас. Только немного и смешанного с водой. Прогулка в теплый сухой день вызывает жажду.
— Конечно.
Последовала пауза, во время которой пациент и хозяин разливал вино и смешивал его с водой. После этого, он, Понс, поставил бокал справа от Исаака. — Признаюсь, я даже не знаю, как начать, господин Исаак.
— Задавайте любые вопросы.
— Конечно, — ответил торговец, замолчал на мгновение, перевел дух и заговорил очень быстро. — Я хотел бы знать, есть ли у вас средства, чтобы исцелить болезни, вызванные колдовством.
Такого вопроса Исаак не ожидал от работящего и хитрого торговца. Он помолчал, чтобы привести в порядок мысли.
— Боюсь, господин Понс, — наконец ответил он, — что для этого вам понадобится священник, а не врач. Я мог бы предложить вам обратиться к достойному епископу Беренгеру, которого несомненно заинтересуют ваши слова. Но если вы поведаете мне, что вас беспокоит, я постараюсь облегчить ваше состояние, чем бы оно ни было вызвано.
— Дело в том, господин Исаак, что это не имеет отношения ко мне, и пока еще никто не болен. Я хочу знать, как предотвратить болезнь. Вас считают очень мудрым человеком, искусным во всех областях медицины, умеющим исцелять болезни тела и души.
— Это не касается болезней, вызванных колдовством и демонами. В этом случае надо молиться и найти священника, который мог бы вам помочь. Не сочтите за дерзость, господин Понс, но по вашему голосу я вижу, что вы сами не вполне здоровы. Вы кашляете, и у вас затруднено дыхание. Вы уверены, что все сказанное не касается вас? В этом нет ничего постыдного.
— Несомненно все это правда, — согласился торговец. — Но причиной моего недомогания является недостаток сна, а не колдовство. Тревоги отравляют мою жизнь.
— Какие именно?
— Могу признаться вам, что последние два или три месяца я жил, словно в аду. Я никогда об этом не говорил… — Понс замолчал, откашлялся и продолжил с новой силой. — Все началось, когда некто, чью личность мне так и не удалось установить, обвинил меня в том, что у меня есть мавританская наложница.
— А это правда?
— Нет, у меня есть моя достойная жена Хоана. Другие женщины мне не нужны, а мысль о продажной любви внушает мне отвращение. Мои грехи иного рода — гнев и вечная ловушка всех купцов — жадность. Но это не все. Другой человек, которому, вне сомнения, заплатили за это, обвинил моего старшего сына, добросердечного и законопослушного человека, счастливого в браке, в том, что он совершил насилие над еврейкой. Я не мог и до сих пор не могу в это поверить.
— Какие доказательства он предоставил?
— Жалобы от женщины не поступало, но обвинитель, а это был мужчина, уверял, что только стыд помешал ей признаться. Возможно, вам известно, что плата за прелюбодеяние с женщиной иной веры очень высока. И я решил, что лучше уладить дело, хотя тут не было нашей вины, прежде чем встанет вопрос о заключении в тюрьму. Я позаботился о том, чтобы замять оба обвинения, пока о них не стало известно, но они дорого обошлись мне, и это касается не только денег, но и всевозможных волнений. Если последуют еще подобные обвинения, они приведут к моему разорению, тюремному заключению или тому и другому.
— Мне искренне жаль, господин Понс. Однажды пациент угрожал обвинить меня в том, что у меня есть любовница-христианка, и я отчетливо помню гнев и беспокойство, скорее даже ярость, которые вызвало во мне это обвинение. Это было тяжелое время. — Очень тяжелое, подумал про себя Исаак, потому что Юдифь на какое-то время поверила в его правдивость.
— Я тоже был вне себя от гнева, господин Исаак, пока не возобладал разум. А вчера кое-кто из моей семьи, очень дорогой мне человек, обратился с просьбой о крупной сумме денег. Они нужны ему, чтобы защититься от смерти, которую могут наслать на него с помощью колдовства. Три покушения на честь моей семьи и наше богатство за столь короткий промежуток времени не могут быть совпадением, вы согласны?
— Это маловероятно, — ответил Исаак. — Но как я могу вам помочь?
— Мне пришло в голову, что если какой-то злодей колдун пытается таким образом меня уничтожить, нужно заручиться поддержкой мудрого и великодушного человека, чтобы побороть зло.
— Господин Понс, я последний человек в нашем огромном королевстве, кто стал бы отрицать власть зла в этом мире, но против него существуют лучшие средства, чем война. По моему опыту порой достаточно простой осторожности, чтобы расстроить планы врага.
— Что вы хотите сказать?
— Для причинения вреда злые силы пользуются не только угрозами и проклятиями, — сказал Исаак, наклонившись к торговцу. — Зло берет стрелы у лучника и яды у земли. По моему мнению, они быстрее и действеннее заклинаний. На вашем месте я бы не отпускал от себя дорогих сердцу людей и тщательно следил за тем, что я ем и пью.
— Сейчас он находится в самом безопасном месте на свете, но я подумаю, как еще понадежнее спрятать его.
— И я бы вел очень тихую, очень добродетельную жизнь, чтобы у всех моих деяний были безупречные свидетели. Со временем ваши враги потеряют терпение и проявят себя.
— В ваших словах есть доля истины, — пробормотал торговец шерстью. — Хотя это сложно.
— А вы должны быть готовы к тому, чтобы выдержать эту ношу. Во-первых, вам нужно спать, и это мое предписание. После захода солнца я рекомендую вам воздержаться от пищи, которая делает горячей кровь и усиливает выделение желчи. Она будет подпитывать ваш гнев. Некоторых людей гнев скорее лишает сна, нежели беспокойство. На ужин ешьте суп, фрукты и хлеб. А когда соберетесь ложиться спать, наденьте теплый халат, выпейте настой трав, которые мы вам оставим, и преклоните колени. Затем с опущенной головой, расслабив плечи, тихим шепотом десять раз прочтите молитву. После чего ложитесь в постель, и сон придет к вам.
— Скажите, господин Исаак, заснуть мне помогут травы или Господь?
— Этого я не знаю, господин Понс. Я всего лишь лекарь. Но одно я знаю точно: если вы последуете моему совету, то уснете.
— Мы живем в странном мире, Юдифь, — заметил Исаак, когда стол после ужина был убран, и в доме стало тихо.
— Да? — рассеянно произнесла жена, пододвигая поближе свечу поближе к рукоделию.
— Помнишь того человека, который угрожал обвинить меня в том, что у меня якобы есть любовница-христианка?
— Помню ли я? — Юдифь сердито зашелестела вышивкой и отложила ее в сторону. — Это был подлый поступок — очернить твое доброе имя, чтобы не пришлось платить причитающуюся тебе половину су. Всего половина су, а ведь ты спас его от верной смерти, постоянно навещал, не говоря уже о травах и настойках, которые ты для него готовил. А он мог позволить себе заплатить в три раза большую сумму, — добавила она. — Назвал тебя развратником и мотом, как этот Ассах Абнельфалир с его мавританской потаскушкой и кучей детей. И никто не вздумает обвинить его. Удивляюсь, почему его жена не умерла от стыда. — Юдифь снова взялась за вышивку. — Я так радовалась, когда услышала о его смерти. Он заслужил самый плачевный конец.
— Юдифь, смерть человека не повод для радости. В большинстве случаев, — прибавил Исаак, вспомнив несколько противоположных примеров. — Меня вызвали сегодня в дом его младшего брата. Кажется, он столь же не похож на старшего, как камень на рыбу. По всем отзывам он очень достойный человек.
— В это нелегко поверить, — ответила Юдифь. — Удивляюсь, что ты согласился пойти к нему.
— Но самое удивительное то, что и его тоже обвинили, а не просто угрожали обвинить в том, что у него любовница-мавританка. Он говорит, что это не правда, но клевета дорого ему обошлась. Конечно, подобные обвинения нередко становятся оружием в руках злых людей.
— Уверена, он это заслужил. Отвратительная семья.
— Не согласен, дорогая. Когда умер его брат, Понс трудился день и ночь, чтобы превратить малоприбыльное дело брата — торговлю шерстью — в процветающее предприятие, и заработал достаточно, чтобы помимо собственной семьи содержать еще вдову и сирот. Сейчас он богат, но его жизнь была очень трудной. По крайней мере так говорят.
— Тогда, наверное, его обвинила вдова. Хочет прибрать к рукам собственность.
— Нет. Черная Смерть забрала ее и обоих ее сыновей.
— А он знает, как его брат поступил с тобой? И ему хватило наглости тебя позвать?
— Конечно, нет. И ты не должна никому об этом говорить, милая. Я бы не стал тебе ничего рассказывать, если бы ты не была, так сказать, заинтересованной стороной. Боюсь, ты сильно пострадала в результате этого случая.
— Сегодня мы будем ужинать поздно, Юдифь, — сказал Исаак за завтраком на следующее утро. — Вечером надо повидать пациента в городе.
— Папа, сегодня вечером мы не можем пойти, — очнувшись от своих мыслей, сказала дочь.
— Да, Исаак, — согласилась Юдифь. — Ты совсем забыл.
— О чем?
— О свадьбе Бланки, — напомнила Рахиль. — Папа, она сегодня выходит замуж, и господин Мордехай устраивает грандиозный свадебный пир с музыкантами, песнями, танцами. Там будут все. Ты должен прийти. Как же мы попадем на свадьбу, если будем в городе у пациента? — Голос Рахили, обычно спокойный и низкий, задрожал от обиды. — У меня новое шелковое платье.