- Говорите по существу, - оборвал Антон.
- По существу так дело было... - Сипенятин шумно вздохнул. - С паханом тем снюхался, когда мать-старушка рядом с Фросей Звонковой жила. Пару иконок по червонцу ему продал. Через неделю двинул я от скуки на толкучку помышковать. Смотрю, один гусь мои иконки по сотняге толкает, а пахан, как вроде бы посторонний, цену взвинчивает. И продали каким-то чудикам! Только вырученные башли в лопатники сложили, подхожу к ним: "Здрасьте, папаша. Прошу пожертвовать бедному наследнику пятьдесят процентов из вашей выручки, а то Уголовный кодекс по вас скучает". Заюлил, выкладывает сотнягу. Говорю: "Есть икона шикарней. Толкнем совместными усилиями?" - "Сам толкай". - "Папаша, кто у меня за приличную сумму купит? Как увидят мой портрет, сразу кошельки щупать начнут - не испарились ли червонцы?.." Короче, клюнул пахан. Отдал я ему икону. Через месяц приносит назад - золотом горит и камушки играют. Толкует: "Проси две тысячи. Цену накрутить помогу". У меня глаза чуть не выскочили от такой цены: "Сколько на мой пай отвалишь?" - "Пятьсот". Хлопнули по рукам. Нашел я на толкучке чудика. Закрутил тот икону со всех сторон. И поиметь ее хочется, и цена колется, и мама не велит. Солидно подходит пахан. Проверил "золото", "камушки" поглядел, подсказывает чудику: "Не меньше трех тысяч, понимаешь, стоит". Чудику как скипидару плеснули - испугался, что я заломлю все три... - Сипенятин, помолчав, презрительно хмыкнул. - А когда угрозыск взял меня за хвост, звоню пахану, мол, в исправительно-трудовой колонии двое нар пустует. Пахан хлеще того чудика взбрыкнул. Дескать, бери дело полностью на себя. Вернешься после отсидки - три тысячи наличными получишь и, кроме того, при необходимости в любой день червонец без отдачи на выпивку иметь будешь. Кумекаю, такого козырного пахана беречь надо. Если с умом доить, то красиво жить можно. А в зону я его всегда успею пристроить, если вздумает наколоть. Вот так, начальник, по существу...
- Кто подделывал икону? - спросил Бирюков.
- Не знаю.
- Зачем время тянете? В этой компании художник ведь один...
Сипенятин нахмуренно замкнулся, словно еще не мог решить, стоит ли откровенничать до конца. Чтобы поторопить его, Антон спокойно сказал:
- На этот раз скрыть компаньона не удастся, а наказание за соучастие в убийстве будет значительно строже, чем за подделку старой иконы. Надеюсь, сами понимаете это...
- Не знакомился я с тем художником и ни в каких мокрухах не участвовал, - хмуро набычась, проговорил Сипенятин.
- И прописку в Новосибирске вам никто не обещал?
- Чего?..
Зазвонил телефон. Обычно спокойный Аркадий Иванович Дымокуров возбужденно сообщил Бирюкову, что в срочном порядке закончены экспертизы.
- Что сличение обуви показало? - спросил Антон.
- След, обнаруженный под трупом Пряжкиной, оставлен кедом с правой ноги Зарванцева.
- Почерковеды что установили?
- Вместо Степнадзе деньги по переводам получал Зарванцев. Завершен и спектральный анализ. Пробы грунта, взятые с "Запорожца", и семена пырея, обнаруженные в зазорах подфарников, одинаковы с пробами грунта и растительности, которые мы привезли из Шелковичихи. Вывод: Зарванцев был на своей машине в том районе, где обнаружен труп Пряжкиной.
- Что фоторобот сработал?
- Могу принести снимок.
- Принесите, Аркадий Иванович.
Очень скоро эксперт-криминалист вошел в кабинет и положил перед Бирюковым фотографию Зарванцева, одетого в железнодорожную форму:
- Вот смотрите...
Едва взглянув на снимок, Антон показал его Маковкиной:
- Чем не Реваз Давидович, а?..
- Очень заметное сходство, - удивленно проговорила Наташа.
Бирюков поблагодарил Дымокурова и, подождав, пока Аркадий Иванович вышел из кабинета, передал фотоснимок Сипенятину.
- Узнаете художника?
Вася, оценивающе прищурясь, натянуто усмехнулся:
- Как волков флажками обложили.
- Вы что, думали, в бирюльки с вами играть будут?
- Кончаю, капитан, игру - масть не та пошла. - Сипенятин разочарованно, словно битую карту, бросил фотоснимок на стол. - Он икону химичил. И мокруху с дамочкой, что с балкона свалилась, тоже он сделал.
- Рассказывайте по порядку.
- Не было порядка, гражданин начальник. Сплошной беспорядок был... Вася хмуро поморщился. - В общем, этот художник, как и пахан, тоже у меня на крючке сидел. Алик его зовут. Когда я вышел на волю - сразу к нему. Здрасьте, мол, пора платить во счету. Алик перетрусил, как самый последний фраер. Жалобиться начал, дескать, заработков не стало. Кое-как полста рублишек мне наскреб и какую-то хиленькую иконку с распятым Христом сунул. Кому продал того Христа, я уже говорил, а рублишки в первый вечер с корешами истратил. Опять к Алику иду: "Где пахан?" - "В поездке". - "Когда приедет?" - "Через неделю". Надо дожидаться, а милиция за хвост взяла. Предписание: двадцать четыре часа - и чтоб духу моего в Новосибирске не было. Уехал в Тогучин, шоферить устроился. Заработок хороший, но я ж не привык за баранкой целыми днями сидеть. Решил проветриться. Приезжаю в Новосибирск, звоню пахану - никто не отвечает. Иду доить Алика - дверь на замке. У меня отмычка в кармане. Вхожу без задней мысли, чую, в комнате кто-то есть. Заглядываю краем глаза и... Алик с Фроськиной сеструхой в постельке нежатся. У меня аж сердце кольнуло - их же теперь за такое бессовестное дело всю жизнь доить можно! "Здрасьте, голуби, - вежливо говорю. - Пахану рога ставите?" Нинка, конечно, по-быстрому слиняла, а куда Алику из собственной квартиры деваться? Осушили с ним пару бутылок коньяка. Алик рукава жевать начал, на пахана буром попер - мол, жизнь ему старик переломал. Чую: хочет отдать мне свой "Запорожец", если я пришью пахана...
- Зарванцев предложил убить Степнадзе? - уточнил Бирюков.
- Ясно дело. "Дожился, - думаю, - мужик". И между тем кумекаю: каким образом без мокрухи "Запорожца" поиметь?..
- Что племянник с дядей не поделили?
- Это у них спроси. Мне такое некогда было выяснять - "Запорожец" крепко приглянулся. В общем, заночевал я у Алика. Утром похмелку сообразили. Спрашиваю: "Может, без мокрухи с паханом обойдемся? Пришить легкое наказание, пырнул - душа в рай. Давай тоскливую жизнь пахану сделаем, устроим на пятерку лет за решетку". Алик головой закрутил: "Если Реваза посадить, имущество конфискуют. Нина без копейки останется". Кумекаю: "Вот щипач! Человека пришить - пустяк для него, а бабу без денег оставить жалко". Сивый не фраер, соображаю: "Вот чего Алику надо: бабу и червонцы пахана!" Тут мне мыслишка стукнула... Когда последний срок отбывал, с торгашом одним в зоне познакомился. Башковитый мужик и, видать, с риском. Заворовался капитально, но решил из дела сухим выйти. Развелся культурненько с женой, имущество ей оставил, а сам за покушение на изнасилование пять лет схлопотал. Пока срок отматывал, прежним корешам его по две пятилетки припаяли с конфискацией. Рассказал я этот случай Алику. Задумался он. Спрашиваю: "Как пахан по части женщин?" - "Раньше как муха на мед был. Теперь остепенился". - "Тогда в чем дело? Пусть вспомнит молодость! Найдем дешевочку, которая такую комедию разыграет, что сам папа-прокурор не разберется. Корешей в свидетели подберу таких, какие за поллитру маму родную в гроб вгонят. У тебя знакомая есть или мне подыскать?" Алику мыслишка приглянулась. Звонит в вокзальную парикмахерскую и зовет в гости вот эту... - Сипенятин показал на снимок Пряжкиной. - Люсей звать. Прибегает она, выпила с нами и на что хочешь готова. Дотолковались провернуть дело, как пахан из поездки вернется. Двадцать первого вечером приезжаю на Новосибирск-Главный. Алик с Люсей уже пасут старика, а тот с такой дамочкой базарит, аж во рту сладко... Спрашиваю Алика: "Кто такая?" - "Саней, - говорит, - зовут. Тоже зуб на Реваза имеет. Он из нее много лет соки тянул". - "Тогда в чем дело? Потолкуй с ней, пусть отомстит пахану". Чую, глаза у Алика, как у голодного волка, засветились. Делом загорелся. По себе такое знаю. Отправили Люсю стрижкой-брижкой заниматься, а сами пахану с дамочкой на хвост сели. Довели их до хаты мужика, который мне пятерку за Христа должен. Земля, оказывается, тесная, гражданин капитан... - Сипенятин вздохнул. - Дальше карусель началась. Пахан вскорости вышел из подъезда, Алик сразу - туда. Чо он толковал с дамочкой, не знаю. Чувствую, затягивает время, торопить надо. Поднимаюсь к знакомой двери, слышу, крупный разговор идет. Давлю звонок - замолчали. Толкаю дверь - открыта. Вхожу - сразу крик. Суюсь в комнату - дамочка рвется от Алика к открытой балконной двери и орет во всю мочь: "Будьте вы прокляты!" Кидаюсь Алику на помощь, чтобы рот Сане заткнуть, а она со всего маха - в балконную дверь! Я только за халат успел поймать, тот у меня в руках и остался. Моментом придавил ногой балконную дверь, чтобы с улицы в глаза не бросалось, откуда баба выпала. Кричу Алику: "Чо рот разинул?! Смываться надо, щипач колотый!" Сунул халат за холодильник, запнулся о портфель, который Алик для важности с собой таскал. Вижу, на столе раскрытая дамская сумка стоит, а в ней червонцы видны и голубая пряжа. Жалко оставлять. Сунул сумку к Алику в портфель, входную дверь на английский замок защелкнули и - дай бог ноги. Вот так, гражданин начальник, было...
- Продолжайте.
Сипенятин потупился, долго молчал.
- Чего продолжать... Дальше я кашу заварил. Алик в статьях кодекса как баран в Библии. Решил на пушку его взять, припугнуть: "Если Саня разбилась насмерть, мы с тобой не в сорочках, а в костюмах родились, потому как свидетелей нет. Если же она даст показания да после этого коньки отбросит, то и "вышку" схлопотать можем". У Алика челюсть отвисла. "Звони, - говорю, - по больницам, узнавай: дышит баба или нет?" Алик моментом за телефон схватился, отыскал клинику, куда "Скорая" привезла потерпевшую. Оказывается, не насмерть она разбилась. Кумекаю: можно и в натуре влипнуть! Тут ведь как следователь дело повернет. Надо на всякий случай бабенку запугать, чтоб молчала, а доктора припугнуть, чтоб особо не лечил ее. Первое поручил Алику, второе на себя взял. Доктор оказался с виду хилым, а в душе не трус. Решил я из Новосибирска смываться, пока не поздно. Приехал к пахану за должком. Тот без звука отсчитал три тысячи и еще сотнягу по моей просьбе набавил за вредность отсидки. Червонцев у старика куры не клюют! И опять мыслишка стукнула: "Если пахановы деньги перейдут к Алику, они все мои будут, без риска - мои!" Встретился с Аликом, толкую: "Крышка нам. Надо пахана топить любыми путями. Хорошо, чтоб жена его помогла в таком деле". Алик в ответ: "Нина поможет, давно от старика избавиться хочет". - "Ну, Вася, - думаю про себя, - такую блатную компанию тебе сам бог подкинул! Бараном надо стать, чтоб подобных фраеров не выдоить". Пока мы с Аликом программу разрабатывали, пахан по-быстрому опять в поездку укатил...
Бирюкову надоело слушать "цветную" Васину речь.
- Зачем хирурга к "Авроре" приглашали? - спросил он.
Сипенятин хмыкнул:
- Это Алик приглашал. Затемнил я ему, что доктор взятку просит. Хотел к пахановым деньгам еще тысячу выдоить, но Алик-куркуль зажался. Пришлось сказать, что из своих отдам, после, мол, расплатишься. Сам, конечно, к "Авроре" не пошел, скумекал: доктор туда без угрозыска не сунется.
- Овчинников со Звонковой и Пряжкина почему у кинотеатра оказались?
- Фросю с футболистом для заварухи пустили, а Люсю Алик по собственной дурости подсунул. Хотел, видишь ли, проверить: встречусь или нет я с доктором у "Авроры"?
- Кто управлял "Волгой", которая увезла Пряжкину от кинотеатра.
- Алик.
- Зарванцев в то время оперу слушал.
- Липа. Опера для алиби придумана. План наполеоновский был.
- Хотели на Реваза Давидовича все свалить?