- Спор завели в расчете, что Пряжкина, переплывая реку, сама утонет?
- Да. Люся многое знала, и я боялся, если она расскажет...
Молчавший на протяжении всего допроса Бирюков внезапно спросил:
- Что Пряжкина могла рассказать?
- Как я хотел свою вину на Реваза свалить. Сипенятин говорит, что на основании сто седьмой статьи Уголовного кодекса меня за случай с Холодовой могут приговорить к высшей мере наказания.
Бирюков осуждающе посмотрел на Зарванцева.
- Нашли юридического консультанта. Вася и не такие страсти мог наговорить. В ваших действиях по отношению к Холодовой не было состава преступления, предусмотренного сто седьмой статьей УК РСФСР. Иными словами, вы утопили Пряжкину, пытаясь скрыть несуществующее преступление.
- Как?.. Как же так?..
- Вот так. Сипенятин беспардонно шантажировал вас, а вы от страха потеряли соображение.
Зарванцев уставился на Антона. Несколько раз он судорожно сглотнул слюну и вдруг, уткнувшись лицом в ладони, разрыдался.
Маковкина, закончив оформление протокола, вызвала конвойного. Перед уходом Альберт Евгеньевич заискивающе обратился к Бирюкову:
- Что мне будет?
- Суд решит, чего вы заслуживаете, - ответил Антон.
Вскоре в кабинет вошел Слава Голубев. Положил на край стола корешки почтовых переводов, устало проговорил:
- Вот еще на Главпочтамте отыскал, а вот эти... - Слава достал из кармана три переводных извещения. - Сегодня утром поступили, свеженькие...
Бирюков медленно просмотрел каждый из корешков, нахмурился:
- Фирма "Степнадзе и компания" делает последние вздохи.
Зазвонил коммутаторный телефон. Голубев быстро протянул руку к аппарату. Дважды сказав по-уставному "Есть!", он опустил трубку и скороговоркой выпалил Антону:
- Тебя - срочно к генералу. С переводами Степнадзе.
Антон поднялся из-за стола, неторопливо собрал переводные корешки.
Вернулся Бирюков через полчаса, когда Наташа Маковкина уже ушла и в кабинете находился один Голубев.
- Ну что?.. - нетерпеливо спросил Слава. - Все нормально?
- Приказано дело Степнадзе выделить в отдельное производство. ОБХСС будет им заниматься.
- Хватились, когда преступление раскрыто!
- По этому преступлению, Славочка, еще очень-очень много работы... Антон помолчал. - Кстати, твою поездку в Адлер генерал оценил на "отлично".
- Дружинник Пашков мне там крепко помог... Да, Игнатьич, вот еще что... Пока ты находился у генерала, отец Холодовой звонил. Говорит, подробностей рассказывать не надо, скажите одно: "Саня виновна?.." На свой риск я сказал, что нет...
- Правильно сказал.
Бирюков подошел к окну. Несмотря на веселый, солнечный день, настроение было тягостное. Перед глазами как наяву стояло бледное, заискивающее лицо Альберта Евгеньевича Зарванцева, а в ушах навязчиво звучал его вопрос: "Что мне будет?" На какой-то миг в зрительной памяти мелькнул губастый Вася Сипенятин с засохшей ссадиной на подбородке, но его тут же оттеснил представительный седовласый Реваз Давидович Степнадзе, подписывающий протокол о задержании.
Антон распахнул форточку. Ворвавшийся в кабинет ветер взъерошил листки настольного календаря и, словно устыдившись своей шаловливости, мигом утих.