— А-аа… — добродушно ответила трубка, — С религией, брат, не дружу! На фига нам, народу, опиум?
— Так це я, капитан!
— Капитан? А говоришь: пономарь. Да я рад тебя слышать, Евсей! Проблемы?
— Та, як не було б…
— Ну, по делу давай!
— Е людына. Я напримок дав, на тебя. Так, будь ласка, выслухай. Добре?
— Звычайно! — сказал Шатунов, — Дуже добре. Когда?
— Та ось почекай, пивгодыны.
— Чекаю.
Короткий гудок. Обрывается связь: шутить можно, но — очень немного, на проводе оперативной связи.
— Бачишь, куме, що значит оперативный звьязок!
— Ось и давай, за него!
— Давай, давай, куме!
— Значит так, — Шатунову, ротному ППС, пояснял инженер-прораб, — я же знаю хозяйство! Смотрю, блин, — нема! Там нема, тут нема, и того нема. А було! Посмотрел, подсчитал и подумал, и понял — прут! Я к Евсею-то, почему? И он — почему меня к Вам? У них есть, говорит, кинология. Значит, мол, друг, поди к ним. А она у вас есть?
— Кинология? Есть.
— И дай бог! У нас есть один, из своих, сторожит у нас, в общем. И есть у него свой… Ну, такой… Ну, такой, — руками большое пространство показывал инженер-прораб, — Бубель-босс…
— Бубель-босс? — уточнил Шатунов, — Вы с Евсеем обедали добре?
— Ну, как? Ну, — свои же люди! А он — выхидный. Вообще он нам всем — кум далекий!
— А, может, недальний?
— Конечно, — прораб уточнил, — мне, так точно — недальний!
— Понятно. А Бубель-босс?
— А! Ну, такая вот, ну, — в два теленка, — собака! Тварь, блин, прокорми такую! И мы ее, — эту тварь, — в засаду, с хозяином вместе, сажали на стройке. Поляну хозяину ставили, чтобы сидел. О, крутую. поляну!
«Выгнать его? — думал ротный. — Зачем он? Зачем ему я?»
— А к Евдокимову не обращались?
— Навищо? Евсей — вин мий кум. А потом, у меня же там… — кепка…
— Где, там?
— Та, е... — поерзал на стуле прораб.
— Понятно!
— Так, про шо я? Ага! Бабель-босс — следа их взять не может. Они же, сволюки, — ворюг на увази я маю, — они, чем-то след поливают. Табак сыпанул, я так знаю, — и то, любой Бабель-босс…
— Бубель! — напомнил ротный.
— Яка там ризница? Табак, да и то уж... Тютюн. А поливать — так вообще … Не берет собака!
«П-ц!», — по-русски сказать бы хотел Шатунов, да воздержался: прораб-инженер, в кабинете у майора милиции.
— Бабель Ваш, скажем так — ни к черту!
— Та, що Вы, тупише вивцы! А след поливают! Может быть, посыпают. Собака ж, таке, — «Ватру» кинул на след, — и нема той собаки!
Есть в человеке славянском свойство — мгновенно очнуться, взять меч, порубить врагов, и отстоять семью. Это — оно точно есть!
Шатунов это знал. Взглядом философа, он посмотрел в окно.
— Прекрасный, — сказал он, — был автор! Жаль, умер. А что в мире вечно? Ничто!
— Хто це вмер?
— Бабель.
— Вы що! Колы?
— Если б знал! Писал он прекрасно, — знаю...
— Це вин писав?
— Да и я бы писал. Не умею.
Прораб шумно выдохнул, и потряс головой.
Весь мир за окном, расстилался перед капитаном, — вроде бы, ничего: ну, оконный проем — и того довольно. «И, бог с ним, — думал он, — нужное в мире, найти, если ищешь, — можно!».
Из туалета напротив, вышел, оправил одежду, Потемкин.
— Ит-тих-ю! — изумился ротный. Выпрыгнул на крылечко, и дал команду: — Потемкин, ко мне!
— Присядь, — ротный был в своем кресле, когда вошел милиционер Потемкин.
— Ты-ыы!!! — набычился ротный. Потом поостыл, — С этой девушкой, как? С Людмилой, имею в виду, — Станкевич?