– А какая разница, что пожизненное, что пуля. Уж лучше, по-моему, пусть убьют, чем смерти за колючкой ждать.
– Не все так думают. Меня сейчас спроси, я тоже скажу – лучше сразу убейте. А вот когда дела коснется, хрен знает что думать будешь. Живем все-таки один раз. И даже там, на пожизненном, наверное, свои радости имеются. Дышишь, и то хорошо. А если солдат какой под настроение сигаретку хорошую кинет, вот оно и счастье.
– Найди мне этого Семена, – приказал Алексей. – И узнай, на кого сейчас пашет Путька Клен. Есть такой архаровец. Он одно время на Кость пахал, потом вроде что-то там не срослось, он и отошел. Кость его живым отпустил. Но вполне возможно, он по-прежнему с Костью вась-вась. Если так – плохо. Эта иконка, оказывается, большого стоит. В общем, порасспрашивай парнишек из команды Кости. Я говорю о тех, кто Клена знает.
– Понял, – кивнул длинноволосый здоровяк. – Все будет о’кей.
– Отлично, – положив сотовый, кивнул Хаджи. – Горец сказал, что все будет нормально. Кость все увяжет, у него же везде…
– Не знаю, как вы, – прервал его Медный, – а я не верю в то, что Кость станет за нас увязывать. У нас на хвосте менты. Кость нас…
– Горец сказал, – перебил его Хаджи, – что все будет нормально, так что…
– Короче, – Медный, встав, взял свою спортивную сумку, – вы как хотите, а я линяю. Знаю я эти капканы. Все путем, а потом…
Не договорив, вздрогнул всем телом и упал с дыркой во лбу. И тут все увидели в руке Лысого пистолет с глушителем.
– Он мне всегда не нравился, – усмехнулся тот, – к тому же можно сыграть. Как вам идея, если выдадим Кости, что все это намутил Медный? Ему, по-моему, уже все равно, что с ним будет, – усмехнулся он снова. – А нам это даст шанс. И мне кое-что.
– Что именно? – спросил Филин.
– Надеюсь, вы отблагодарите меня и моих приятелей. – Лысый указал на Лопуха и второго парня. – Если, конечно, вы будете вести себя правильно.
– Что ты все скалишься? – не выдержал Хаджи. – Тебя вообще зачем прислали? Ты говоришь как-то непонятно. Узнать все или по наши души?
– Ты же сам с Горцем базарил, – спокойно ответил Лысый. – Чего спрашивать? Горец послал меня, чтобы выяснить, почему вы тут торчите. Решения принимает Кость, но Горец свою копну молотит. Он сказал, что все будет нормально, значит, так и получится.
– А что? – пожал плечами Вячеслав. – Скажем, что воду намутил Медный. Пусть Кость с ним и разбирается. А куда он пропал, хрен его знает!
– Я только что говорил, – буркнул Хаджи, – что все на месте. Просто получилась небольшая накладка. Попали в аварию, а…
– Кость уже все знает, – перебил Лысый. – Я же говорил, что к нему какой-то мент приезжал.
– В Москве же брат Белкова живет, – напомнил Филин, – но сейчас он узнает, что Белков себя шлепнул, и может кипиш закатить. Как у него отношения были с братцем? Никто не знает?
– Кость его прикажет убрать, – усмехнулся Хаджи. – Потому что он наверняка знает о том, что Белков троих убил и сам себе лишнюю дырку сделал. Нам надо думать, как самим быть. Это, – он кивнул на тело Медного, – не выход. Лысый, коснется дела, первый расколется. Сейчас он в натуре решил на нас деньги себе заработать. А если будет разбор, наверняка сдаст.
– Хреново же ты обо мне думаешь, – весело проговорил тот. – Сам прикинь, на кой мне это надо? Я сам шлепнул Медного, а если начнется разбор, сдам вас. Да и себя до кучи. Нет, мужики, в таких делах говорить много не надо. Или молчишь, или…
– А как же Щербак, – вспомнил Филин, – и Кривой? Тем более что он уже нас вломил. Правда, он и сам не особо в курсе событий, но что-то напел Кости или Горцу. Ты вот сказал, – взглянул он на Лысого, – что Горец свою копну молотит. Как это понять? Он что, еще на кого-то пашет?
– Вполне возможно, – кивнул Лысый. – Кость с Горцем сначала были как бы партнеры. Горец в лагере учил парней убивать правильно и без следа. У него школа хорошая. Помните, кипиш был – убийца оставляет родственникам сто баксов на похороны. Вот Горец этим и прославился. Менты до сих пор уши ломают.
Хаджи и Вячеслав быстро переглянулись.
– И вроде все у них – у Кости, у Альберта Порога и Горца – было ништяк, но потом что-то получилось у Кости с Порогом. Они вроде деньги какие-то не поделили. Войны не было, но они разошлись каждый по своим. Альберт, конечно, на две головы ниже, чем Костик, но Горец с ним какие-то отношения поддерживает. Кость этого не знает. Он считает, что стал выше всех во всем. Горец у него сейчас вроде гориллы. Решения Кость принимает сам. Сам казнит и сам милует. Горца это, конечно, не устраивает. Но у Кости большие бабки и голова на месте. А Горец профессиональный боец. Но видно со стороны, как он порой на Кость смотрит. Если какой-нибудь кипиш с кем, кто пусть слабее Кости, но на самую малость и у него будет шанс выиграть. Горец с ходу Кости нож в спину всадит. Точно говорю, – увидев недоверие в глазах слушателей, кивнул он. – Горец уже не раз осторожно прощупывал отношение своих боевиков к Кости, вот поэтому я и говорю. Он вас не отдаст на съедение. Если бы хотели вас завалить, то послали бы не меня с этими придурками, – кивнул он на Лопуха и длинноволосого, – а кого-нибудь покруче. Ведь вы все не мальчики для битья. И цену себе знаете, а следовательно, и постоять за себя сумеете.
– Ладно, – решил Хаджи. – Подождем тех, кто приедет. А там видно будет, что лучше. Убивать себя я не дам.
– Лично меня сейчас больше интересует, что менты думают, – сказал Филин. – Если Вячика уже ищут по номеру джипа, то ему крышка. Если нет, то что-то они все равно делают. Знать бы что, – вздохнул он. – Белков, сука, не вовремя себе пулю пустил. Может, к Кривому заскочить? – посмотрел он на Вячика. – У него же есть какой-то мусор. Может, он сумеет разузнать, что там за дела?
– Вряд ли, – сказал Хаджи. – Если менты копают, то этим сейчас занимается шестой отдел. Водители видели у нас пистолет. И если они сказали ментам, то сейчас мы им нужны из-за оружия. Если, конечно, водилы ничего такого не вякнули, то интерес у ментов к нам другой. Как к водителю, который устроил аварию и свинтил и еще алкоголь в рот потерпевшему влил.
– Думаешь, они и эти выяснили? – спросил Вячик.
– Не точно, конечно, – усмехнулся Хаджи. – Но предполагаю это. Иначе откуда у водителя, который вез жену и ребенка из Волгограда, – он насмешливо посмотрел на Вячика, – алкоголь в крови? Тут дураку понятно, не позволила бы жена водителю пить. Да и сам бы он не стал. Ведь до дома осталось чуть-чуть. Так что такая версия, что влили Свиридову алкоголь, у ментов имеется. Короче, надо к Кривому катить и насчет его мусора договариваться. Узнаем, что там за дела. Потому что если нас за «дуру» ищут, надо отсюда исчезать. Если…
– Пока с этого Свиридова шкуру не спущу, – зло проговорил Вячеслав, – никуда не двинусь. Он, сука, все это начал! Заткнул бы…
– У него бабу и мальца в машине придавило, – возразил Хаджи. – Так что я лично его понимаю. Во-первых, он хочет…
– Ты это уже базарил, – поморщился Вячик. – Но у меня свое к этому продавцу рыбы. Я с него шкуру один хрен спущу.
– Без меня, – сказал Филин. – Лично я к этому Свиридову ничего не испытываю. Его понять можно. Хаджи правильно сказал. Ладно бы, если б мы его на гоп-стоп ставили, ту же рыбу забрали. Или еще что. Тут он был бы просто клиент, которого мы отработали. А так? Разбили тачку ему, бабу с пацаном угрохали, и еще и шкуру снять желаем. Если уж это делать, то с самого начала нужно было, там, на трассе. А сейчас лично мне он на хрен не упал. Насчет того, что к Кривому нырять, – правильно. Мы сейчас в полнейшей темноте сидим. Белков все-таки нам прилично помог. Мы шли в ногу с ментами, а даже кое-где и опережали. А сейчас ничего не знаем. Надо к Кривому обращаться.
– …твою мать! – рыкнул Кривой. – Значит, они, сучары, про меня песню поют! Вот шакалы!
– Не то чтобы конкретно про тебя, – услышал он в сотовом телефоне мужской голос. – А про то, что пистолет и удостоверение купили у кого-то из твоих парней. У кого именно, не говорят. Пока не говорят. Так что ты сам думай, как быть. Мой тебе совет… – Кашлянув, мужчина замолчал.
– Какой? – не выдержал паузы Кривой.
– Убрать тех, кто Лапина убивал. Гораздо спокойнее будешь себя чувствовать. А еще лучше, если их прихватят на чем-нибудь подобном. Но, конечно, если есть полная гарантия, что они будут молчать. Давить на них будут очень серьезно.
– Но ты сказал, что парни никого не назвали.
– Они бы и рады, да не знают, кого им подставить. Все четверо питерские. Они здесь и знать-то никого не знают. Те, кого у Мотова взяли, твердят одно – пришли на гоп-стоп брать. Мол, приехали, поиздержались и решили первую квартиру, которую им откроют, тряхнуть. И поют в унисон и складно. На этом если еще малость до прокурора продержаться, то другого им не пришьют. А вот парни, которые Быкова навещали с удостоверением, никак свой визит объяснить не могут. Один говорит, что Быков ему якобы должен был. Другой – что решили наркотиков прикупить и им дали адрес Быкова, а третий, у которого удостоверение и пистолет Лапина был, – что хотел убить Быкова. За то, что тот показания об аварии давал. Оперы за это уцепились и сейчас двоих других дожимают. Третий на улице был, который про наркотики чешет. Вот такие дела. Мне больше не звони, эта авария гораздо серьезней, чем казалась. Там оружие на трассе видели. Так что меня уволь. Кстати, слышал о Белкове? У него крыша съехала, он троих ментов расстрелял и себе пулю в рот всадил. Пока.
И сразу раздались гудки отбоя.
– Сучара! – Кривой отбросил телефон. – «Не звони, не обращайся». Любите, суки, когда вам бабки за просто так дают, а дела коснется – по щелям, как тараканы. Щербак этот, мать его, – недобро вспомнил он Геннадия. – На кой хрен я в это влез? Так. Кого и как мне подставить? – Нахмурившись, несколько секунд сидел неподвижно. – Точно. Все равно он, сучонок, выпендривается. Пусть и поблатует, если цепанут.
– Погоди. – Щербаков удивленно взглянул на Орлову. – Ты откуда это знаешь?
– У меня работает в управлении хороший знакомый, – вздохнула Любовь. – Он мне и посоветовал не давать никаких показаний. А то, мол, водителей «КамАЗа» навещали по этому вопросу. И с удостоверением убитого милиционера, и с его оружием. И парни не местные, а из Питера. Так что думают, что джип из Петербурга.
– Вот это хреновина, – буркнул Щербаков. – Так не за хрен собачий и дело пришьют. И эти лохи, мать их, – вспомнил он своих парней, – хвост прищемили. Весь блат куда-то подевался. Суки!
Закурив, посмотрел на одевавшуюся Любу.
– А ты номер, случайно, не помнишь? – спросил Геннадий.
– Почему же не помню? Очень даже хорошо помню. Буквы нет, а цифры все помню. Девяносто девять, восемьсот двадцать три. А почему ты спросил?
– Так если дело пойдет по такому кругу, что могут на меня наехать, – проворчал Щербаков, – уж лучше москвичей подставить. К тебе менты насчет показаний не приезжали?
– Два раза приходил участковый. И повестку приносили. Но меня сейчас как бы нет. Всем говорят: куда-то уехала. Знаешь, представляю, каково сейчас водителю «Нивы». Ведь все считают, что из-за него погибли жена и ребенок.