- Нет, не надо. Я сам решу свои проблемы.
Стрельник какое-то время напряженно соображал, потом его осенило:
- Послушай, это как-то связано с тем, что ты хотел встретиться с моим сокурсником из пресс-службы правительства и что-то ему передать?
- Да.
- И это желание у тебя осталось?
- Нет. Без тех документов, которые у меня были, встреча бессмысленна.
- А теперь, насколько я понимаю, у тебя их нет...
- Меня расстраивает даже не их отсутствие, - усмехнулся Ребров. Обидно осознавать себя ничтожеством. И каждый раз возможность ощутить это мне предоставляют одни и те же люди.
Глава XXVII
ОЧИЩЕНИЕ ДУМЫ
1
Уже около часа Ребров слонялся вокруг следственной части Генеральной прокуратуры, натыкаясь на ни в чем не повинных людей - он все еще воспринимал мир только одним глазом. К тому же, чтобы скрыть громадную гематому на левой стороне лица, Виктор надел солнцезащитные очки, хотя после целой недели изнуряющей жары с утра в понедельник небо над Москвой затянуло тучами и несколько раз на город обрушивался настоящий ливень.
Два выходных дня он страдал от боли в избитом теле и от унижения. Но еще больше - от никчемности тех планов мести, которые роились в его воспаленном мозгу. И Ребров не придумал ничего лучшего, как пойти в прокуратуру к Рукавишникову. После памятного визита подручных Кроля ему все равно не удавалось заснуть, поэтому приплелся он к зданию следственной части задолго до начала рабочего дня.
С трудом дотянув до девяти, Виктор позвонил Рукавишникову из автомата и очень обрадовался, когда застал на месте. На просьбу Реброва немедленно принять его следователь сухо спросил:
- А где вы сейчас находитесь?
- В пятидесяти метрах от вас, - сказал Ребров.
Он хотел добавить что-то о чрезвычайности обстоятельств, которые привели его сюда, но Рукавишников перебил его:
- Я сейчас закажу вам пропуск. Поднимайтесь...
Со дня последнего визита Реброва в кабинет старшего следователя здесь ничего не изменилось, хотя прошло уже более полугода - та же теснота, та же казенная мебель, тот же гигантский любопытный кадык Рукавишникова, постоянно выглядывающий из ворота рубашки.
Особой радости при встрече следователь не проявил. Он лишь сдержанно кивнул, и пока Виктор соображал, с чего бы ему начать, спросил первый:
- Что у вас с глазами?
Ребров снял очки.
- Кто это вас так? - опять же без особого любопытства, словно выполняя служебные формальности, поинтересовался Рукавишников.
- Дебилы из службы безопасности банка "Московский кредит", которой руководит бывший заместитель председателя ФСБ Рудольф Кроль. Знаете такого?
Следователь никак не отреагировал на его вопрос, а задал встречный:
- Что этим людям от вас было надо?
- Они узнали, что я хочу передать руководителю пресс-службы премьер-министра папку с документами, существенно дополняющими биографию хорошо вам известного Владимира Шелеста... - Даже сейчас воспоминание о пережитом унижении резко увеличило частоту сокращений сердечной мышцы Реброва, и эту перемену в своем состоянии он попытался замаскировать развязным тоном. - Бойцы Кроля ввалились ко мне домой, избили и связали меня, а потом перевернули квартиру вверх дном. Естественно, все, что я приготовил для передачи, забрали...
- А как же они узнали, что вы хотите что-то передать людям из окружения премьера?
Диалог незаметно приобрел характер четко выстроенного, не позволяющего отклоняться по пустякам в сторону, допроса.
Виктор пожал плечами:
- Насколько я понял, мои телефонные переговоры прослушивались. Возможно, время от времени... В субботу, буквально за час до налета, я позвонил моему другу - он когда-то учился вместе с руководителем правительственной пресс-службы - и попросил состыковать меня с этим человеком. Встречу нам назначили на три часа дня, и, очевидно, узнав об этом, подручные Кроля решили проверить, что реально у меня есть на Шелеста.
- А что конкретно было в вашей папке?
- Ну... кое-какие интересные бумаги... Мне удалось собрать их за последние несколько месяцев. - Виктору было неловко, что, несмотря на многочисленные запреты Рукавишникова, он продолжал заниматься собственным расследованием того давнего дела. - Например, в той папке были копии трех контрактов, их мне передал известный вам Георгий Дзгоев. Из этих документов в принципе можно было понять, как делали деньги хозяева компании "Русская нефть". Кстати, - попытался оправдаться он, - хотя я встречался с Дзгоевым в Северной Осетии, но, клянусь вам, не знаю точно, где он от всех скрывается. Меня привезли в какой-то дом, перед этим завязав глаза... Еще из славного города Заборска я привез письменные заявления трех бывших акционеров местного металлургического комбината, они утверждают, что продали свои пакеты акций дочерней инвестиционной компании банка "Московский кредит" под угрозой расправы... Было кое-что еще... В общем, если бы вы не прекратили следствие о причинах смерти Лукина и Медведева, то, думаю, вам бы все это тоже пригодилось... - Ребров потрогал свой распухший глаз и скривился от боли. - Да, они отобрали у меня и магнитофонную кассету с записью одного разговора. Впрочем, он не содержал, по сути, ничего криминального, так что для вас, как сотрудника прокуратуры, вряд ли представлял интерес. Хотя премьеру послушать эту пленку было бы очень любопытно...
- Запись разговора между кем и кем?! И о чем?! - тут же спросил Рукавишников, хотя ни в его голосе, ни в выражении лица по-прежнему не проявилось никакого интереса.
- Между Шелестом и моим шефом Большаковым. Ну, который руководил общественным расследованием убийства директора алюминиевого комбината. Помните? Вы тогда еще приходили к нам... Так вот, Большаков и Шелест обсуждали, как выбить деньги у правительства, чтобы начать собственную политическую игру. Предполагалось сделать все это за спиной премьера, подкупив некоторых людей из его ближайшего окружения и подключив кое-кого из президентской администрации.
Понукаемый вопросами следователя, Ребров добавлял к истории создания фонда и движения "Новая Россия - XXI век" все новые и новые детали, как вдруг, подняв глаза, он поймал полный ненависти и презрения взгляд Рукавишникова.
- Я что-то не то сказал? - удивился он. - Почему вы на меня так смотрите?!
- Ваши умственные способности производят удручающее впечатление! заметил следователь, и пока Виктор пытался прийти в себя после этого неожиданного заявления, Рукавишников добавил: - Вы тряслись над своими документами и собирали их в папочку, а у меня подобных материалов больше чем достаточно. Их хватит, чтобы Кроля и Шелеста сначала четвертовали, а потом сожгли на костре. Только на это должны сначала дать разрешение... Он поднял глаза кверху. - И ваша кассета могла бы оказать здесь неоценимую услугу. Не исключено, что она стала бы тем спусковым крючком, детонатором, который я искал все последнее время. Пожалуй, мне запись этого разговора была нужнее, чем кому-либо другому. Но вместо того чтобы принести кассету сюда, вы ее где-то прятали... Кстати, со дня нашего знакомства меня все время преследовало желание сделать вам кучу неприятностей, однако никогда оно не было таким сильным, как сейчас.
- Вы хотите сказать, что там, - Ребров тоже посмотрел наверх, - знают обо всех делах Шелеста и Кроля, но пока ничего не предпринимают?! Неужели такое возможно?
- Как раз невозможно обратное, - ледяным тоном подтвердил следователь. - Так уж устроена наша страна, что в крупном бизнесе, в кругах, близких к правительству, в самом правительстве не бывает людей, на которых нет компрометирующих материалов. Святых туда просто не пускают. Если человек имеет незапятнанную репутацию, им невозможно управлять. Так что в принципе сегодня можно посадить в тюрьму любого высокопоставленного чиновника, только на это надо получить соответствующее разрешение... Я уже несколько раз пытался запустить дело на всю эту команду из банка "Московский кредит". Но пока наверху не заинтересованы в том, чтобы уничтожить Шелеста. Да и у него там остались мощные связи. В этой ситуации нужен был какой-то толчок, какой-то повод...
- Значит, сейчас вы сидите на куче компромата и ждете, когда вам дадут отмашку? - Ребров никак не мог поверить в то, что услышал.
- Можно сказать и так, - согласился Рукавишников. - Все, что надо было нарыть, я уже нарыл. Теперь сижу и жду...
Понадобилось не меньше минуты, чтобы эта информация уложилась в голове у Виктора по полочкам. А усвоив ее, он решительно поднялся:
- Большое спасибо!
- За что?
- Вы меня избавили от многих пустых хлопот.
- Рад был вам помочь, - с ядовитым сарказмом откликнулся Рукавишников.
2
Когда Ребров вышел из здания следственной части, его личность как бы раздвоилась. Одна половина его существа испытывала невыносимую обиду, боль, а другая - получала чуть ли не физическое удовлетворение от страданий первой. Он ненавидел себя так, как ненавидят самого заклятого врага. И в этом не было ничего удивительного: вряд ли кто-либо мог создать ему столько проблем и неприятностей, сколько создал он сам.