Злобин сразу же почувствовал, что интерес Ймрана таков, что Яновского будут резать на куски, пока не ответит.
- Мне с ним чифирь не пить, на что он откликается - без разницы. Но если желаете знать, Имран, сдал ли Яновский общак Исы, то - да. Добровольно. И собственноручно заяву на сей счет накатал, в деле она осталась. Есть возможность - проверьте.
Имран сделал каменное лицо.
- Сколько там было? -сухо спросил он.
- Это уже тайна следствия. - Злобин откинулся на спинку стула. - Но наводку дам. Деньги хранились в ячейке Балтийского банка. Спросите у них, думаю, не откажут.
Имран криво, по-волчьи усмехнулся.
- Есть еще что мне предъявить? - спросил Злобин.
- Ничего я тебе предъявлять не буду, - с расстановкой произнес Имран. - А кое-кому - придется.
Злобин отдавал себе отчет, что дни Фили и Га-рика Яновского сочтены, буквально сегодня же на зону уйдет малява, а Музыкантского будут искать до конца, от ножа ему не уйти*.
Но совесть Злобина молчала. По закону эта братия уже срок получила, если к ним есть претензии со стороны воровского закона - их проблема, работнику прокуратуры Злобину на это по большому счету наплевать.
* Об этих событиях см. в романе О. Маркеева "Оружие возмездия".
Имран раздавил окурок в пепельнице. Двумя руками пригладил седые волосы на висках. Кожа
у глаз при этом натягивалась, отчего его лицо еще больше приобретало волчьи черты.
- Где барсетку помыли? - небрежно спросил он.
- В бильярдной "Лиана", - подал голос Барышников.
Злобин почувствовал, что нервная тряска, гулявшая по плечу Барышникова, пропала. Сам тоже расслабился, достал сигареты и закурил.
- Ждите. Если хотите, поужинайте. Имран встал из-за стола. Барышников повернулся к Злобину.
- Андрей Ильич, мясо здесь готовят замечательно.
- Ну если ты так уверен, - включился Злобин в игру "я - начальник, ты дурак".
Имран щелкнул пальцами, подзывая официанта. Сам растворился в полумраке.
На питание, как понял Злобин, Барышников оперативных фондов не жалел. Заказ делал обстоятельно, не особо считаясь с ценами. И ел со вкусом и с расстановкой, долго отдыхая между сменами блюд.
- Если коня не кормить, он пахать не будет, - ответил он на ироничный взгляд Злобина. - Ты ешь, Андрей Ильич, не стесняйся. Лучший способ убить время - хорошо потрескать. И нервы успокаивает, и организму сплошная приятность.
Он отвалился от стола, похлопал себя по животу. Глаза сделались осоловелыми, лицо расслабилось. Но Злобин почувствовал - играет. Барышников сидел лицом к залу, от него зависело, что и как о них думают.
Как только ушел Имран, вокруг их кабинки образовалось невидимое кольцо, в которое время от времени проскальзывал официант.
- Сорок минут, - Злобин бросил взгляд на свои "наградные" часы.
- Дай людям поработать. Мы бы неделю искали. - Барышников налил в бокал вина. - С твоего разрешения, - обронил он. Сделав два глотка, добавил: - И для конспирации. А то сидим, как два голубых на первом свидании. Сам, наверное, боишься развязать?
- Ничуть. - Злобин пригубил вино.
- Странно.
- А я не завязывал, не кодировался и не насиловал себя Миша. Просто перестал. Встретил хорошего человека - и как рукой сняло.
- Серьезный специалист? - спросил Барышников.
- Очень. - Злобин решил не распространяться, что человек этот стал для него Навигатором. Помогающим не сбиться с курса.
- Странно. - Барышников причмокнул, то ли пробуя на вкус слово, то ли смакуя вино. - И вообще странный ты мужик, Ильич. Уж извини за откровенность.
- И в чем это выражается? Не в этом, я надеюсь? - Злобин указал на бокал.
- Ну, это в нашей среде не странность, а уникальность, - натужно хохотнул Барышников. - Но не о том речь. Странный ты тем, что слишком лихо работаешь. Правильно, но лихо. Прешь к цели, будто никого вокруг нет, и тебе наплевать, что уже не одному любимую мозоль отдавил. Москва, Ильич, такое не любит. Здесь паутина интересов. Многослойная и не нами сплетенная. Это я к тому говорю, что этап сбора информации ты, как я понял, уже закончил. Вот-вот начнешь хватать и сажать. Упаси господь делать это без оглядки. Могут не понять. Щелкнут по носу - ерунда. А ну как по голове?
- Еще про семью напомни, - подсказал ему Злобин.
Барышников тяжко вздохнул.
- Про семью ты сам помнить должен. - Он описал вилкой в воздухе круг. - Но и Москва - большая семья. Тут такая сага о Форсайтах - зачитаешься! Все свои и все друг друга жрут. И если тебя прикрывает Иван Иванович, то всегда найдется Семен Семенович, который твоего благодетеля на дух не переносит. А Семеныча мечтает подсидеть Петр Петрович, который в вечных контрах с лучшим другом Иван Ивановича. Понятно излагаю?
- Понятно. Только не ясно, куда клонишь.
- Не спрашиваю, есть ли у тебя крыша, не мое дело. Спроси себя сам, а насколько она надежна.
Злобин промолчал.
Барышников окинул Злобина оценивающим взглядом.
- То-то! Не бычься, Андрей Ильич. Не пугаю и не прощупываю я тебя. На фиг мне это надо. - Он потянул к себе бокал, но пить не стал. - Кое-кого ты мне сильно напоминаешь. Отличный мужик был. Был.
Злобин следил, как медленно, заталкивая в, себя, как лекарство, выпил вино Барышников.
- Первое, Михаил Семенович: не расклеивайся, ты мне еще нужен. Второе: есть такое прави-,ло - кто Богу не грешен, царю не ответчик. По нему и живу.
- Как ты сказал? - удивился Барышников.
- Кто Богу не грешен, царю не ответчик, - отчетливо повторил Злобин. Предки мои по нему жили. И мне хочется.
- Ну ты... Просто самурай какой-то, - покачал головой Барышников.
- Казак, - поправил его Злобин.
- Все равно завидую.