- Я счел необходимым предупредить вас. - Голос у Навигатора был сухим и бесстрастным. - Вам предстоит серьезное испытание. Какое - не знаю. Возможно, речь идет о самой жизни. Так бывает всегда и со всеми. Знайте, мы не станем вам помогать. Таковы правила. Шаг через порог человек должен сделать сам.
- Я могу знать, кто вы? - спросил Злобин. Показалось, что по губам Навигатора скользнула улыбка.
- Об этом еще рано говорить. Впрочем... Мы никого не зовем и никого не приглашаем. Наши двери всегда открыты для тех, кто найдет к ним дорогу. Мы не приказываем. Пришедший к нам действует по собственной воле, исходя из чувства баланса, интуитивно ощущаемой пропорции между необходимым Злом и желаемым Добром. Чувство Баланса живет в каждом, кто не растерял в себе человеческое и ищет божественного. Я ясно выражаюсь?
- Да, - кивнул Злобин.
- Вы относитесь к тем, кого мы называем "Серыми Ангелами". - Палец Навигатора выплыл из темноты и завис напротив груди Злобина. - В апокрифах написано, что группа ангелов отказалась участвовать в войне. Они не приняли ни сторону Бога, ни сторону Люцифера. Дым и копоть той изначальной Битвы лег на их одежды и лица как печать избранничества. Они - особенные. Серому Ангелу многое позволено, но и спросится с него по максимуму.
Палец коснулся груди Злобина. Показалось, холодная игла вошла в сердце.
- Слушайте свое сердце. В нем живет Баланс. - Навигатор убрал руку, но холодок в сердце Злобина остался. - Мой совет - единственное, что я могу вам дать. В остальном рассчитывайте только на себя.
Он повернул голову к окну. На фоне стены отчетливо был виден его остроносый орлиный профиль.
Злобин против воли тоже повернул голову. За окном плыла ночь. Из рваных туч выглянул месяц. Лунный свет залил купе.
Краем глаза Злобин заметил, что черный контур фигуры на стене исчез.
Следом тихо щелкнул замок двери. От этого звука Злобин, как по команде гипнотизера, упал лицом в подушку...
Ланселот
Москва, сентябрь 1998 года
Злобин вышел из здания Генеральной прокуратуры. Оставалось обойти круглую клумбу и через проходную выйти на Дмитровку. Но он остановился, глядя на приготовившиеся к смерти цветы. Растительность на клумбе была и без того чахлой, неухоженной, ни единого замысла в рисунке, ни продуманной цветовой гаммы. Безликая клумба, как казенный ковер присутственного места.
Остановился он не столько из желания полюбоваться на этот нелепый островок природы посреди асфальта, а из-за предчувствия, остро кольнувшего в грудь. В последнее время, как он с удивлением заметил, ни одно событие в его жизни не происходило, заранее не дав знать о себе. В поезде, болтаясь между сном и явью, он увидел коренастого черноволосого человека, вылитого пикового короля, стоявшего спиной к окну, за которым плескалось золотое море листвы.
Новый начальник смотрелся вылитым пиковым королем, а офис управления, в которое после долгих собеседований направили Злобина, располагался вблизи Филевского парка. Управление находилось достаточно от здания Генпрокуратуры на Дмитровке, в тихом, малолюдном месте. Но все основные магистрали города были под рукой, и при необходимости не возникало проблем оказаться в нужном месте в нужное время. Естественно, где же еще расположить столь специфическое подразделение, как Управление собственной безопасности Генпрокуратуры? Подобные конторы должны быть, как оружие, незаметны, но всегда под рукой.
А сегодня утром Злобина остановила дежурная по этажу ведомственной гостиницы. Попросила отдать ключ от номера. Злобин удивился: по молчаливой договоренности с администрацией командированные ключи не сдавали. Протягивая ключ с казенным брелоком, Злобин ощутил уверенность, что назад он его не получит. Подтверждения предчувствия пришлось ждать недолго. Едва переступил порог кабинета, как раздался звонок. Новый начальник приказал срочно гнать в Генеральную получать ключи от ведомственной квартиры.
Сейчас они лежали в кармане пиджака - связка безликих плоских болванок. Ключи от будущего. Их выдал Злобину мелкий чинуша из хозяйственного управления. Процедуру он затянул максимально, явно балдея от бюрократической активности.
Несмотря на приятный повод, общение с хозушником не доставило Злобину никакого удовольствия. Больно царапнуло то, что мышь вырядилась в партикулярный темно-синий прокурорский мундир. Все, далекие от реального дела, обожают его атрибутику. Так армейские интенданты увешивают себя с ног до головы оружием. Ни при каких условиях Злобин не мог признать в этой серой мыши своего коллегу. Мог дать голову на отсечение, что чинуша труп видел только в сериале "Менты". "Чем дальше фронт, тем толще рожа", - пришла на память присказка, привезенная с войны отцом.
Злобин поиграл в кармане ключами. Обновить их сегодня он решил не раньше вечера. Сначала
дело. Странное, мелкое и несуразное для такого матерого волка, каким он себя считал. Получив задание, он удивился, что его спецслужба занимается подобной мелочевкой. Подумав, решил, что это вступительный экзамен, проверка на профессионализм, усидчивость и вшивость.
Там, за воротами проходной, его ждет крупная неожиданность, способная перевернуть жизнь. Злобин еще раз прислушался к себе. Предчувствие не отпускало. От невесть откуда взявшегося нервного напряжения комком собрались мышцы пресса. Злобин медленно выдохнул, снимая напряг, и широким шагом решительно двинулся к проходной.
На улице у решетки тихо безумствовал митинг. С десяток побитых жизнью мужичков и истерического вида теток, развернув плакаты, топтались на тротуаре, ежились от ветра и зверских взглядов двух сержантов.
- Вы посмотрите, что они творят!! - подступил к Злобину мужчина в сером пиджачке и спортивных штанах. Протянул огромный лист мятой фольги. - Куда смотрит прокуратура?!
Работник прокуратуры Злобин посмотрел на фольгу, к которой была пришпилена бумажка с надписью: "След от применения психотронного оружия". Стрелка указывала на тонкую дырочку в фольге, возможно, сделанную булавкой.
Злобин пробежал взглядом по плакатам демонстрантов - требования были аналогичными, вплоть до отдачи под суд "психофашистов". Перевел взгляд на сержанта.
Тот воспринял немой приказ и сразу же оживился.
- Так, психи, мое терпение лопнуло! Кому бьшо сказано - до работников не докапываться?
Он двинулся грудью на малахольного с фольгой, оттеснив его от Злобина. Другой сержант ткнул кулаком в плакат, растянутый перед собой другим демонстрантом. Очевидно, удар пришелся в грудь, плакат схлопнулся, как крылья бабочки. Женская часть жертв экспериментов загомонила, но стала пятиться.
- Где, где нам искать защиты?! - шипел обладатель вешдоков применения пси-оружия.
Сержант, тащивший его за локоть, хохотнул и изрек:
- Иди к Думе, убогий. Там и митингуй. Это уже не наш участок.
Злобин развернулся спиной к обычной для Москвы сценке и пошел вверх по улице.
"Идиоты. Стоят у органа государственной власти и требуют защиты от этой же власти", - неожиданно всплыло в памяти.
Злобин остановился. Слова принадлежали профессору Мещерякову. Ворвался в жизнь, как входит в сон бред, намутил, еще больше все запутав в и без того странном деле погибшего Гусева, которое расследовал Злобин. Со слов Мещерякова получалось, что убили Гусева именно пси-оружи-ем. Проверить версию не удалось. Мозг погибшего - а в нем можно бьшо найти следы применения оружия, кстати, напоминающие булавочные уколы, - похитили из морга. Убив при этом случайно подвернувшегося судмедэксперта Черномора.
Злобин помотал головой, отгоняя ненужные сейчас воспоминания.
- Андрей Ильич?
Перед ним стояли двое представительного вида мужчин. Про таких говорят, в возрасте и в теле.
На первый взгляд они были совершенно разными: один холеный интеллигент в дорогих очках, другой не прятал своих крестьянских корней, в прищуренных глазках искрился народный ум и бесхитростный юмор. Но при внимательном рассмотрении они казались очень близкими, долго и плотно общавшимися друг с другом. Так становятся неуловимо похожими совершенно разные мужчины, женившиеся на сестрах. И еще в них чувствовались достоинство и неспешность, идущие от привычки к власти.
- Позвольте представиться. Виктор Николаевич Салин. Сопредседатель фонда "Новая политика".- Мужчина в элегантном светлом плаще и столь же элегантных очках с дымчатыми стеклами отвесил полный достоинства полупоклон,
Затем тот, чья фамилия оказалась псевдонимом самого Сталина*, сделал пол-оборота корпусом, приглашая напарника представиться самому.
- Решетников Павел Степанович. - Крестьянского вида мужчина растянул в улыбке губы.
Злобин по дуге обшарил взглядом улицу. Ничего подозрительного. Бояться было нечего, вокруг все обложено наружкой Генпрокуратуры. Да и такие сами грязной работы не делают, планируют и отдают приказы - да, но рук никогда не марают.
* Иосиф Джугашвили за годы партийной карьеры сменил несколько псевдонимов: Коба, Бесошвили, Чижиков, Васильев, Иванович, Иванов, Салин. В историю вошел под псевдонимом Сталин. Некоторые исследователи считают, что этот псевдоним взят из осетинского эпоса о Стальном человеке, сыне смертного мужчины и богини плодородия Наталки.
- Если вы ко мне, вон приемная. - Злобин указал за спину. - А на улице не знакомлюсь. Никогда.
- Нам просто хотелось поговорить. Без протокола, - мягким голосом заметил Салин.
- Тем более. У меня есть начальство. Прикажет - поговорю. Без протокола.
Решетников глухо хохотнул, отчего живот, обтянутый легкой курткой, колыхнулся.
- Что я тебе говорил, Виктор Николаевич? Проспорил, брат, проспорил.