Прошкин в дороге попытался, как мог, систематизировать обрывки собранной информации, собственные соображения – и теперь, хотя все еще с тяжелым сердцем, при каждом шаге постукивающем – «масоны, кругом масоны…», шел на доклад к Корневу.
Но Корневу было не до мудрствований и исторических экскурсов. В кабинете резко пахло нашатырем, валерьяновыми каплями, еще какими-то лекарствами, у стола стоял перепуганный фельдшер Управления Серега Хомичев и дрожащими руками наливал в мензурку вонючую коричневую жидкость. На столе рядом с пузырьками лекарств лежало несколько скомканных белоснежных носовых платков и мокрое вафельное полотенце – а в любимом кожаном кресле Корнева полулежал заплаканный, бледный и совершенно измученный собственной истерикой Баев, прикладывая ко лбу еще одно полотенце. Сам Корнев нервно ерзал на казенном стуле. Прошкин хотел внести рационализаторское предложение – отвесить Баеву пару оплеух для восстановления внутреннего равновесия, но промолчал, заметив нешуточную озабоченность начальника.
– У нас тут Николай Павлович – очередное ЧП, – серьезно начал Корнев, – иди Сережа. Александру Дмитриевичу уже лучше.
– Так вот, – продолжал он, – извлекая из сейфа бутылку армянского коньяка, продемонстрировал ее Баеву, и после его слабого кивка, налил им, всем троим, в чайные стаканы с мельхиоровыми подстаканниками, – у Александра Дмитриевича с дедушкой прямо таки беда…
– Давайте без эвфемизмов, – Баев залпом, как лекарство, выпил коньяк, – мой дедушка, Александр Августович фон Штерн – сегодня утром обнаружен мертвым. На берегу реки – в нескольких километрах от города. Он утонул. Если верить этому тупому белобрысому коновалу, который делал вскрытие – уже больше недели назад…
– Но как же такое может быть? – Прошкин тоже залпом выпил коньяк, хотя предпочел бы водку, – мы ведь вчера только его видели – живого и здорового…
– Я именно это уже несколько часов пытаюсь растолковать вашему руководителю! Что вы теперь скажете – Владимир Митрофанович – возможно я – действительно человек эмоционально неуравновешенный – но товарищ Прошкин – обладатель крепкой психики, к галюцинанциям не склонен. Словом – безнадежно нормальный человек… Нам, что одновременно от жары привиделось? Может, вы предпримите, наконец, хоть какие-то меры и пригласите другого врача? Я уверен, что дедушку отравили! Этот моральный урод Борменталь…
– Так ведь действительно – Генрих Францевич, тоже там был, и тоже видел фон Штерна, как и мы! Может подтвердить, – радостно сказал Прошкин.
Корнев неприязненно поморщился:
– Борменталя будем подавать в розыск, его нет ни в квартире, ни в управлении, ни в городе. Нет ни его вещей, ни его документов. Никто не видел, как он выходил из управления. Ориентировку готовят уже для рассылки. Можно подумать этот специалист, по чем там он у нас был, – в воздухе растаял.
Прошкин тихо присвистнул…