Марина вышла из местного отделения милиции, чувствуя крепнущую с каждой минутой досаду. Причем не столько на толстолобого следователя, сколько на себя. И почему ей, дуре, нужно больше других? Ну утонула эта вздорная бабенка, так что ж теперь? Тем более что такие случаи здесь, как выяснилось, не редкость! Что ей до нее? Так уговаривала себя Марина, но ноги, ноги несли ее вовсе не на пляж, а в совершенно противоположном направлении. А именно к тому самому дому, в котором скрылась женщина в платье Кристины, на поверку оказавшейся Валентиной.
Едва Марина приблизилась к заветной калитке, как за оградой предупреждающе зарычал пес, но из дома никто не вышел. Присмотревшись, она заметила кнопку на прилаженной к металлической калитке деревянной планке и медленно утопила в ней указательный палец. Сама она никакого звонка не услышала, но, видно, его услышали в доме, потому что на крыльце немедленно возникла интересующая Марину особа, правда, уже не в платье Кристины, а в ситцевом халатике в облипочку. Она, сощурившись, посмотрела на Марину, спустилась с крыльца и подошла к калитке.
— Здравствуйте, — сказала Марина. Должна же она была с чего-то начать разговор.
— Здрасьте, — сквозь зубы ответила женщина и вопросительно уставилась на Марину.
А Марина получила возможность рассмотреть ее вблизи: это была женщина лет сорока с небольшим хвостиком, отчаянно молодящаяся, но без особенного успеха, поскольку вряд ли выглядела хотя бы на месяц моложе своего истинного возраста. Однако нужно было как-то объяснять свое появление. Марина открыла рот, но дамочка ее опередила:
— Вы комнату, наверное, ищете? Марина тупо кивнула. Женщина на минуту задумалась:
— Вообще-то я не сдаю, но комната свободная у меня есть. Но учтите, у меня со всеми удобствами, так что мало я не возьму.
— А посмотреть можно? — уцепилась за представившийся шанс Марина. Женщина еще раз окинула Марину оценивающим взглядом, как бы прикидывая, осилит ли та «комнату с удобствами», после чего открыла калитку, присовокупив немаловажное предупреждение:
— Подождите немного, я собаку подержу…
Марина с опаской прошла мимо рвущегося с цепи и не обращавшего внимания на грозные возгласы хозяйки лохматого черного пса, взбежала на крыльцо и только там почувствовала себя в относительной безопасности. Следом за ней на крыльцо поднялась и хозяйка, предложившая ей разуться на веранде. Марина послушно сбросила босоножки. Впрочем, такую жертву с ее стороны можно было оправдать тем обстоятельством, что в доме все блестело чистотой.
— Комната в мансарде, — уточнила женщина и указала на лестницу, ведущую наверх.
Марина безропотно осмотрела замечательную светелку в мансарде, действительно довольно милую и просторную, а также прилагающиеся к ней «удобства», попутно разглядев в одной из комнат висящее на спинке стула платье, то самое… Теперь у нее отпали последние сомнения в этом.
Хозяйка же тем временем расписывала достоинства своего пансиона:
— Вы как хотите, но лучше комнаты вам не найти. По соседству вон вообще сарайчик сдают, и душ у них летний, во дворе, клеенкой завешенный…
А Марина мучительно соображала, как же ей разузнать про платье, да так ничего и не надумала. Напрямую же не спросишь: а не с покойницы ли вы платьице сняли?
Опять же следователь Кочегаров вряд ли похвалит ее за самодеятельность. Ведь если Марина сейчас заговорит на эту тему, женщина может запросто испугаться и избавиться от злополучного платья, а тогда ищи-свищи ветра в поле. Вот только не очень-то она была уверена, что местные милиционеры со всех ног бросятся проверять ее подозрения.
— …сорок, — донеслось до Марины, и она очнулась от своих размышлений.
— Что-что? — не поняла она.
— А чего вы хотите? — удивилась женщина. — Если за сарайчик тридцать берут!
— Хорошо, я подумаю, — пообещала Марина.
Хозяйка отличной комнаты не смогла скрыть своего разочарования:
— Ну, думайте, если хотите, только такой комнаты вам больше не найти. — Проводила Марину до калитки и прибавила-пригрозила:
— Я ведь могу передумать или пущу кого-нибудь другого. Желающих хватает.
Даже малопрактичная Марина понимала, что молодящаяся особа блефует. От кого действительно не было отбоя, так это от мечтающих обзавестись выгодными квартирантами, и местные зазывалы хватали приезжих за руки чуть ли не на подножке поезда.
— Я подумаю, — повторила Марина, как заклинание, и в очередной раз мысленно себе попеняла: «И чего тебе не отдыхается спокойно?»
Оставшийся в ее распоряжении вечер и утро следующего дня Марина провела как и подобает человеку, приехавшему к морю в разгар пляжного сезона, — исправно жарилась на солнышке, подставляя под ультрафиолетовые лучи то один, то другой бок. Погода была не жаркая, с моря веял приятный бриз, словом, она совершенно не ощущала зноя, за что и поплатилась, с немалым удивлением обнаружив неприятную неожиданность: кожа вдруг покраснела и на прикосновения отзывалась ноющей болью. Да, дело принимало нешуточный оборот, грозивший жаром и бессонными ночами, по крайней мере ближайшей из них. Осознав все это в полной мере, Марина, по-старушечьи покряхтывая, подняла свое поджаренное тело с постеленного на песке полотенца и, охая и покачиваясь, побрела в сторону пансионата. Дорогой она приняла решение благоразумно отказаться от обеда, а также купила в палатке пакет кефира как для внутреннего, так и для наружного употребления.
Однако Марининой мечте о тихом отдыхе не суждено было осуществиться, ибо едва она распахнула дверь своего номера, как тут же почувствовала что-то неладное. А именно недавнее присутствие постороннего человека, который ушел перед самым ее приходом, так что даже запах его еще не успел выветриться. Марина заметила, что обе кровати — и ее, и та, которую еще недавно занимала Кристина-Валентина, были заправлены совсем по-другому тщательно, но иначе, иначе! То же самое наблюдалось и в шкафу: аккуратистка Марина могла бы поклясться, что ее вещи кто-то перекладывал, так что свитер, который прежде лежал снизу, теперь оказался наверху. Что бы сие могло означать?
Первой Марининой мыслью было: ее ограбили! Как только она так подумала, так сразу воздала хвалу собственной мудрости и дальновидности: по крайней мере, деньги и документы остались при ней, поскольку лежали в сумке, а сумку она брала с собой на пляж. Вздохнув, она принялась подсчитывать потери и с удивлением поняла, что ничего из ее вещей не пропало. Все было в целости и сохранности. Чудеса! Может, в ее отсутствие в комнате просто убирали? Тогда с кроватями все более-менее ясно, чего нельзя сказать про шкаф. Трудно назвать уборкой, когда кто-то роется в твоих вещах! Такое ощущение, будто в комнате что-то целенаправленно искали. Такое объяснение Марине понравилось еще меньше, чем первая догадка об ограблении. По крайней мере, кража была фактом хотя и крайне неприятным, но вполне обыденным, а вот обыск…
Забыв о саднящем теле, она выскочила в коридор. Дежурной по этажу на привычном месте за столом не оказалось, зато где-то вдали слышался заунывный звон ключей на большой связке. На него-то Марина и пошла и очень скоро наткнулась на худенькую женщину в блеклой униформе, видимо сменщицу Ксении Никифоровны, похожую на маленькую, юркую ящерку. Сменщица управлялась с грязным бельем, скомканным в огромный куль, с остервенением заталкивая его ногой в узкую дверь подсобки. Куль проходить не желал.
— Извините… — пробормотала Марина, пытаясь привлечь к себе внимание. Ящерка ее, безусловно, услышала, но не торопилась отвечать, пока не расправилась с бельем. Как только ей удалось его запихнуть в подсобку, она захлопнула дверь и заперла ее, изрядно повозившись с ключами, прежде чем нашла на связке нужный. Уже после этого она обернулась и осведомилась, даже не удостоив Марину взглядом:
— Что вы хотите?
— Видите ли, — сбивчиво доложила Марина, — пока я была на пляже, кто-то побывал в моей комнате и рылся в моих вещах… — Последние слова она произнесла со звенящей обидой в голосе.
Ящерка немедленно приняла «стойку»:
— Украли что-нибудь?
— Да нет… По крайней мере на первый взгляд.
Последовала сухая команда «пойдемте», и Марина понеслась за сменщицей Ксении Никифоровны, с ходу развившей прямо-таки сверхзвуковую скорость. Уже в комнате она внимательно огляделась, вертя маленькой сухой головкой, даже, как показалось Марине, принюхалась, потом попробовала балконную дверь и осведомилась:
— Так что у вас тут произошло?
— Кто-то открывал шкаф и перекладывал мои вещи, — отчеканила Марина и для вящей убедительности широко распахнула дверцу гардероба.
Ящерка заглянула в шкаф и перевела взгляд на Марину:
— Так у вас что-нибудь пропало?
— Да нет же. — Марина уже догадалась, что дежурная принимает ее то ли за фантазерку, то ли за особу редкой капризности и подозрительности. — Просто все лежит по-другому!
Может, Ящерка так и подумала о Марине, только вслух произнесла совсем другое:
— Вы случайно не оставили лоджию открытой?
— Что вы, — возразила Марина, — я всегда ее закрываю.
Однако сомнения в Ящеркином взоре не убавилось. И она задала еще один идиотский вопрос:
— Может, вы забыли номер запереть?
— Да не забыла я, не забыла, — взмолилась Марина.
— Но у вас ничего не пропало? — уточнила дежурная.
— Ничего, — устало подтвердила Марина.
Ящерка еще раз оглядела комнату, потом привычно пересчитала простыни и полотенца и удалилась, заметив на прощание:
— Не знаю, не знаю, кто тут мог у вас рыться? Все целое, ничего не пропало… Перепутали вы что-нибудь, наверное. В пансионат пускают по визиткам, ключи на месте… Сдайте, если хотите, ценные вещи в камеру хранения.
— Спасибо за совет, — уныло отозвалась Марина.
Оставшись одна, она вылила половину содержимого кефирного пакета в стакан, не забыв предварительно его как следует вымыть, и, запрокинув голову, медленно выпила. Оставшимся кефиром она смазала свои полыхающие плечи и бедра. На обед Марина не пошла, на ужин тоже, потому что чувствовала себя преотвратно, причем как физически, так и морально. Ночью она почти не спала, лежала и от нечего делать перебирала воспоминания. Как назло, на память не приходило ничего хорошего. И только под утро ей посчастливилось забыться зыбким, некрепким сном.