Катя осторожно выдернула вилку из розетки и, примерившись, с сильно бьющимся сердцем, вскочила, метнув лампу в ту сторону где по ее расчету должен быть убийца. Однако он не затаился у двери, держа под прицелом стол, а склонился над Савангом, стоя, почти в трех шагах от нее, рассматривая кровавое месиво, развороченного выстрелом, затылка.
Лампа с фарфоровой подставкой в виде расписной китайской вазы, мелькнув шелковым красным абажуром, полетела в другую от него сторону и разбилась, ударившись о стену, а Катя, бросилась к двери, понимая, что пропала. Краем глаза она заметила, как убийца неторопливо поднял голову от мертвого Саванга. Вонг? Его ноздри дрожали от запаха крови... Зрелище развороченного затылка, доставляла ему удовольствие... Гиена лакающая кровь. Сейчас он вскинет пистолет и выстрелит, а она не успевала добежать до двери.
Обо что-то споткнувшись, Катя упала, но быстро перевернувшись, увидела то, что сейчас было всего необходимее. Либо ей невероятно везло, либо у нее действительно имелся очень энергичный ангел-хранитель. У руки мертвого следователя, обтянутой замшевой перчаткой, неловко подвернутой за спину, валялся пистолет с навинченным на ствол глушителем. Схватив его и наведя на подходившего к ней убийцу, Катя поднялась, не спуская с него глаз. Он остановился в трех шагах от нее.
- Бросьте пистолет. Вы в безопасности, - негромко сказал Вонг.
- Так же как и они? - кивнула на два неподвижных тела Катя, трясясь от дикого возбуждения, нервно сдувая с лица упавшую прядь волос.
- Нам надо спешить, - буднично ответил он к чему-то прислушиваясь.
Теперь и Катя услышала, приближающийся вой полицейских сирен и встрепенулась: спасение близко. Вонг шагнул к ней и Катя, чтобы сохранить дистанцию, быстро отступила, предупредив:
- Стой, а то пристрелю... однополчанин хренов, - добавила она по-русски, срывающимся шепотом.
Он, опасно исподлобья, глянул на нее и, Катя глазом не успела моргнуть, как он неуловимым, змеиным движением ушел из-под выстрела и, крутанувшись, выбил ногой из ее рук пистолет. Оставшись без оружия, Катя, не долго думая, вылетела в темный коридор, бросившись к приоткрытой входной двери.
Полицейские машины уже тормозили у ворот. Сполохи их мигалок освещали холл нереальным, меняющимся светом, когда сзади ее цепко схватили за плечи, и повалив на пол, тяжело навалились сверху, сжав рот. Она брыкалась, извивалась всем телом, лягалась, слыша часто хлопающие дверцы машин и отрывистые команды полицейских. Она не может умереть сейчас! Не должна! Это не справедливо! Ее лицо было мокро от слез.
Продолжая сжимать ей рот, больно стиснув пальцами щеки, Вонг поднялся, рывком поднял Катю и потащил ее, в противоположную от входной двери, сторону. Она попыталась замедлить его передвижение, зацепившись задником сандалии за порог кухни, куда он ее проволок и кажется, разодрала сандалю еще больше. Он же так вывернул ей руку, что Катя оставила всякую попытку сопротивления и покорно последовала за ним, едва терпя боль и тихо хныча в его жесткую ладонь, запечатавшую ее рот.
Миновав темную кухню, они вывалились в сад. Дом уже наполнился полицейскими. Вонг перестал сжимать ей рот, дав, наконец, свободно вздохнуть и тогда, на бегу, обернувшись к дому, все окна которого теперь были освещены, она закричала изо всех сил. Вонг подхватил ее и перебросил через низкую, сложенную из неотесанных камней, ограду. Перелетев через нее, Катя кубарем покатилась под откос, вниз к шоссе в бешеной круговерти, которая прекратилась только у самой дороги. Кое-как затормозив пятками так, что взрыхлила ими землю, она, пошатываясь, поднялась на ноги. Шатаясь, оступаясь, не в силах определить, где небо, где земля, она кое-как приняла горизонтальное положение. И хоть ее сильно мутило, она побежала, подгоняемая не столько уходящим вниз откосом, сколько представившейся возможностью спастись.
В голове шумело, мир кружился и плясал перед глазами. Позади, слышались нагоняющие ее шаги и, Катя приложила все, оставшиеся у нее, силы, чтобы оторваться от преследования. Было важно первой добежать до шоссе: вдруг повезет и она успеет остановить проезжающую машину, хотя их, за все это время, на дороге не появилось ни одной.
Поравнявшейся с ней Вонг, не сдерживая инерции своего бега, схватил ее за руку, потащив за собой через шоссе, по другую сторону которого, на обочине, под низким деревом, с широкой, густой кроной стоял "Крайслер". Пригнув Катину голову, он втолкнул ее на сидение и захлопнул дверцу.
Кате было так дурно, что она не находила себе места. Вонг, устроившись рядом, рванул с полуоборота заведшуюся машину, на полной скорости выехав на шоссе. Тяжело дыша, Катя склонила голову, между колен, чтобы хоть как-то преодолеть дурноту. Но они неслись по объездной дороге, не снижая скорости и, не тормозя на поворотах, и Катю стошнило. Судорожно сжимая ручку дверцы, она прижалась влажным, от холодного пота, лбом к переборному щитку, безучастно слушая мелодию своего мобильника.
Он звучал как зов из далекого прошлого, безопасного, благополучного и теперь чужого ей мира. Мобильник лежал в ее поясной сумочке и хотя Вонг выглядел невозмутимым, она-то знала, что он не даст ей достать его, и все равно потянула молнию сумочки, достала телефон, который Вонг тут же выхватил из ее трясущейся руки.
Катя в ярости, накинулась на тайца, ненавидя его всей душой. Она хочет туда, обратно, в свою прежнюю жизнь. Это Вонг во всем виноват. Почему, как только он появляется, все рушиться. Она ненавидела его до зубовного скрежета. Злобной фурией, она пыталась вцепиться ему в волосы, расцарапать лицо, изодрать кожу, добраться до глаз. Отпихнув ее, Вонг остановил машину и, когда она вновь в молчаливом бешенстве набросилась не него, перехватил ее руки и, хлесткой пощечиной утихомирил. После тронулись дальше.
Катя горько рыдала, всхлипывая, икая, размазывая по щекам слезы. Он снова разбил ей поджившую было губу, которая мгновенно вспухла и кровоточила. В машине пахло рвотой и Вонг опустил стекло. Они выехали на оживленную улицу, освещенную витринами, фонарями и яркими щитами реклам. Мимо спешили, беззаботно прогуливались, смеялись, разговаривали люди.
Для Кати все закончилось с тех пор, как она увидела Вонга склонившегося над мертвым Ку. Она не понимала и не хотела понимать, почему Вонг медлит с ее убийством, но в то, что это непременно случится, она была уверена, ведь она видела, видела собственными глазами, как он убил полицейского и это он убил Ку. Теперь она опасный свидетель, и если он ее до сих пор не уничтожил, значит что-то хочет узнать от нее, а это означало новый жестокий допрос. Все эти мысли пронеслись в ее голове, пока она пыталась сдержать судорожное икание и всхлипы.
Вонг протянул ей знакомую фляжку. Уверенная, что там разбавленный спирт, Катя, отвернув колпачок, жадно хлебнула коньяк, который не переносила и терпеть не могла. Коньяк обжог горло, перехватил дыхание и, она, задыхаясь, закашлялась. Снова полились слезы. Вонг с силой хлопнул ее меж лопаток, едва не отбив легкие и отобрал фляжку. Она вытерла подбородок и шею. Топик на груди стал мокрым от коньяка, большую половину которого она пролила на себя. Но теперь ей стало как-то все равно. Уличные огни расплывались перед глазами, словно смазанные. Окружающее потеряло свои очертание. Мягкий ход машины убаюкивал, и хотелось вот так ехать и ехать, и чтобы все оставили ее в покое. Она, укаченная ровным ходом машины, едва не уснула, но ее слишком быстро привели в себя.
- Просыпайтесь, - тряхнули Катю за плечо.
Кое-как она разлепила глаза. Крейслер стояла в темном узком переулке, притершись бампером к мусорному баку. Дверца с ее стороны распахнулась и вонь помойки смешалась с не менее, тошнотворным запахом из машины. Движением головы Вонг велел ей выходить. Вот, значит, где ее убьют. Но какое бы острое отвращение не испытывала к себе сейчас Катя, она не желала умирать в этом темном вонючем переулке. Вонг схватил ее за руку и вытащил из машины, захлопнул дверцу, и лишь тогда отпустил. Отбежав от него, она прижалась к сырой склизкой стене, зажмурившись и втянув голову в плечи, приготовилась принять в себя пулю.
Быть может, когда-нибудь на этой помойке, между брошенной машиной и мусорным баком найдут ее тело, обглоданное крысами. Опознают ли ее тогда или полиции будет не до того и они просто закопают ее в яме с такими же безымянными телами. А может Вонг возьмет на себя труд и дотащит ее тело до реки... Бедная мамочка... Но выстрела так и не последовало. Вместо этого ее окликнули:
- Поторопитесь.
Открыв глаза, Катя увидела, что Вонг уходит вглубь переулка. Теперь она понимала еще меньше. Вонг не собирается от нее избавляться? Но он не убил ее и теперь уже наверное не убьет... Катя подумала, подумала и поспешила догнать тайца.
Вонг шарил рукой по кирпичной кладке глухой стены пока в ней, неожиданно, не открылся проем низкой двери, в который он и шагнул. Разумеется Катя не отставала от него, а чтобы не заблудиться в кромешной темноте, она ухватилась за его джемпер, пробираясь за ним на ощупь. Судя по сырости, затхлому запаху земли, стойкому рыбьему духу и по тому, что миновали ряды бочек, корзин и ящиков, они попали на продуктовый склад. Катя опять испугалась. Неужели она, как овца, сама, покорно, поплелась за своим палачом, вместо того, чтобы воспользоваться предоставившейся возможностью и удрать? Но теперь она почему-то знала, что Вонг не убьет ее.
Уверенно двигаясь в темноте, таец остановился и, снова пошарив по стене, открыл в ней дверь. Электрический свет резанул глаза. Катя зажмурилась, но продолжала двигаться за Вонгом, не отпуская его джемпера и когда, немного попривыкнув, открыла глаза, то увидела себя в довольно сомнительной пивнушке. Показавшееся сначала таким ярким освещение, оказалось рассеяным, кое-как пробивавшимся через толщу густого табачного дыма, что сплошной завесою висел под потолком, светом тусклых электрических лампочек. К духоте примешивался застоявшийся сивушный запах пива, табака и какой-то кислятины. Вокруг говорили, визгливо смеялись, играли в карты, ругались. Оглядываясь, Катя с опаской двигалась за Вонгом, прячась за его спиной.
Взглянув на стены, сплошь разрисованные граффити, она старалась больше не смотреть на них: уж больно они были непристойного содержания. Вонг остановился у стойки и тут же в них, с улюлюканьем и свистом, запустили пустой бутылкой. Пролетев мимо Катиного уха, она со звоном разбилась о стену, осыпавшись на пол осколками. Довольно колоритный тип, возвышавшийся за стойкой, ударил по ней кулаком и рявкнул в зал. Вонг повернулся к Кате, шарахнувшейся к немуи сказал:
- Присядьте.
Нехотя, отпустив его джемпер, она послушно опустилась на один из высоких табуретов, стоящих вдоль стойки, спиной ощущая агрессивность пивнушки, так, как-будто за ней распростерлась бездна, а сама она балансирует на ее краю, вот-вот готовая сорваться в нее. Она невольно напряглась, ожидая новой брошенной бутылки, но ничего не происходило и, Катя позволила себе немного расслабиться.
Тип за стойкой оказался хозяином пивнушки и, судя по всему, пользовался непререкаемым авторитетом у посетителей своего заведения. Он просто поражал своими габаритами и был не просто толстым, а жирным. Его огромное пузо погребло под собой тонкий ремешок, поддерживающий джинсы. Сначала Катя подумала, что его телеса обтягивает пестрая линялая футболка, но присмотревшись, поняла, что каждый миллиметр его, колыхающегося торса, украшена татуировкой. Особенно густо она была нанесена на плечах и грудь.
Зло и настороженно смотрели его крохотные глазки, поблескивающие меж тяжелых век и пухлых щек. Слушая Вонга, он жевал зубочистку, торчащую из влажных, по-женски маленьких, губ. Шеи этот человек не имел. Тройной подбородок лежал на темной татуированной груди словно белое жабо, а короткая щетка жестких волос, придавала его голове образ гигантской груши. За его спиной высились полки сплошь уставленные разномастными бутылками со спиртным. Он яростно жевал зубочистку, наморщив узкий лоб.
Катя посмотрела на своего похитителя - ни волнения, ни сомнения, только скупые слова, да жестко сжатые губы, выдававшие напряжение. Попробуй ему откажи. На черных перепачканных джинсах Вонга подсыхала грязь, а к темному джемперу прицепились какие-то колючки. Как же тогда выглядит она сама? Катя осторожно потрогала языком распухшую губу, оглядела свои исцарапанные ноги и поймала на себе, оценивающий взгляд толстяка, задумчиво пожевывающего свою зубочистку. Раньше такое откровенное разглядывание, смутило бы ее, но не теперь и она с вызовом встретила его взгляд, пока он, усмехнувшись, не отвел его.
К барной стойке с нарочитой медлительностью, копируя походку манекенщиц, приблизилась ярко накрашенная девица, чье тщедушное тельце прикрывали две тряпочки. Одна из них - из крашенной кожи - считалась юбочкой. Другая прикрывала отсутствующую грудь и, по-видимому, все время сползала вниз, потому что девица, то и дело, поддергивала ее вверх. Усевшись напротив Кати, так, что Вонг оказался стоящим между ними, это тщедушное создание с издевательской улыбкой разглядывало ее, то и дело, откидывая за спину блестящие длинные волосы, единственное, что было в ней привлекательного.
Неожиданно хлопнув ладонью по стойке, она, что-то потребовала у бармена, но он не обратил на нее никакого внимания. Тогда она встала и, прильнув к Вонгу, провела ладонью по его плечу и руке, зазывно улыбаясь ему ярко накрашенным ртом. Закончив разговор с толстяком, Вонг отодвинув девицу, подошел к Кате и по хозяйски, словно это была его собственность, расстегнул ее поясную сумочку, достав несколько долларов и аккуратно застегнув ее, сунул купюры в пухлую ладонь толстяка. На стойку со стуком был брошен ключ с допотопной деревянной грушей и бармен толстым, коротким пальцем указал на дверь, позади стойки.
Вонг кивнул Кате, чтобы она следовала за ним, но не тут то было. Девица, вдруг, проявила неожиданную прыть, втиснувшись между ними. Толкнув Вонга на табурет, на котором только что сидела, и, обвив его шею руками, она взгромоздилась к нему на колени. Катя растеряно стояла рядом, не зная, что предпринять и, видимо, выглядя довольно забавно, потому что пивнушка откровенно потешались над ней.
Стряхнув с себя девицу, Вонг поднялся, но та неожиданно кинулась на Катю. С силой толкнув ее обратно на табурет, с которого Катя поднялась, что-то визгливо крича, заливаясь громким, натужным смехом, она показывала на нее, обращаясь к залу. Из ее вульгарных жестов, было понятно, что ей не нравилось, что Вонг уходит с ней и, что девица, считает его своим клиентом. Воинственно уперев руки в бока эти два мосла и стакан крови, грозно наступали на Катю.
Пивнушка оживилась: задвигались стулья, послышались выкрики - похоже на них начали делать ставки, как на бойцовых петухов, столь любимых тайцами. Бармен уже принялся расторопно принимать их. Зубочистка возбужденно дергалась меж его губ, словно змеиное жало.
Поднявшийся с табурета Вонг, двинулся было к Кате, но был остановлен толстой, как свиной окорок, рукой бармена, легшей ему на плечо. Тем временем, девица, расставив тощие ноги на высоченных каблуках, чтобы придать себе устойчивость, отвесила Кате оплеуху, выкрикнув, что-то оскорбительное. Вокруг засмеялись. Минуту соображая, Катя смотрела на нее. Надо же, опять ее лупят?! Похоже, в этом Таиланде, будь он неладен, ее собрались лупить все кому не лень...
- Ладно... прорвемся... - процедила она по-русски и когда девица ринулась на нее, намереваясь вцепиться ей в волосы, встала и взялась за табурет.
Пивнушка взорвалась восторженными дикими воплями, предчувствуя нешуточную драку между двумя шлюшками, не поделивших клиента. С девицы враз слетела вся ее бесноватость, и она в нерешительности, остановилась. Вонг, пользуясь ее замешательством, под разочарованный вой и улюлюканье тут же вмешался: стряхнув с плеча жирную руку толстяка, он отобрал у Кати табурет, и поставив его на место, что-то резко сказал бармену. Тот пожал жирными плечами, колыхнув при этом всеми своими телесами и, разочарованно двинул зубочисткой.
А тайская валькирия, после того как Катю "разоружили", теперь вовсю рвалась к сопернице, чтобы взять реванш и поквитаться с ней, пока Вонг не умерил ее пыл, схватив за запястье и сжав так, что заставил ее, страдальчески сморщившись, осесть на пол.
Зрители, в азарте, повскакивали со своих мест, послышались звуки разбиваемых бутылок, в них полетели гнилые овощи. Оставив, попискивающую от боли шлюшку, Вонг, заслоняя Катю, попятился к дверям. Толстяк рявкнул и жестом полководца махнул в зал. Из темных углов, появились, внушающие уважение своим устрашающим видом и вызывая невольное желание считаться с ними, но все же уступающие габаритами своему хозяину, вышибалы. Рассредоточившись по залу, они скрутили особо разбушевавшихся заводил, доступно объясняя им по пути к выходу, элементарные правила поведения. Итогом их педагогического внушения стали выбитые зубы, подбитые глаза и расквашенные носы.
А Катя, спотыкаясь, вслед за Вонгом, поднималась по лестнице, выходящую в узкий коридорчик, скупо освещенной мигающей, вот-вот готовой потухнуть, лампочкой. С каждой стороны на него выходило по три двери. Одну из них Вонг открыл ключом с тяжелой грушей так, что ни разу не стукнул ею. Они вошли в маленькую комнату, почти все пространство которой занимала широкая двуспальная кровать. Вонг выглянул в окно и опустил циновку, и пока он осматривал номер, Катя, повалившись на смятое, затасканное покрывало, провалилась в мутный болезненный сон.
- Поднимайтесь, - разбудили ее, тряхнув за плечо и, когда она села, пытаясь справиться с головокружением, сунули в руки кружку с горячим кофе.
Его знакомы терпкий аромат заставил ее открыть глаза и окончательно проснуться.
- Долго я спала? - уныло спросила она.
- Минут тридцать. Больше позволить я вам не мог.
Катя глотнула кофе и замотала головой - он обжег и без того саднящую рану на губе. Поставив кружку на пол, и чуть не стукнувшись головой о тазик, притулившийся на табуретке в углу, она прижала пальцы к губе.