Что-то, тихо сказав Шестерке, Дракон отослал его обратно к рации.
- Все так и было, офицер?
Вонг кивнул.
- Хозяин "Бешеной коровы", как и добрая половина завсегдатаев, запомнили вас, особенно вас, г-жа Арухманова. По его словам, фаранго оказалась очень агрессивна и, от нее несло коньяком. Проститутку, вздумавшую увести у вас клиента, - он кивком показал на Вонга. - Вы буквально избили и забили бы табуреткой, если бы вас вовремя не остановили. Ко всему прочему, по показаниям свидетелей, вами был оплачен номер на всю ночь. Вы это подтверждаете?
- Да, - выдавила, ошеломленная Катя. Вот это финт!
- Офицер? - Дракон повернулся к Вонгу.
Неподвижно смотря в одну точку, он молчал, не торопясь подтверждать Катины слова.
- Офицер?
Катя вопросительно посмотрела на Семена Геннадьевича. У того в глазах плясали чертики.
- Здесь если баба платит за мужика, тот теряет свое лицо и репутацию, - быстро прошептал он. - Альфонсом здесь быть позорно.
- Да, - глухо отозвался Вонг.
- Отлично! - прямо таки ликовал Дракон. - Поздравляю, генерал, у вас служат доблестные офицеры.
- Пора бы отбросить подобные предрассудки, г-н Прачат, - насмешливо отозвался генерал. - Если мои офицеры пользуются у дам успехом, то я не собираюсь им за это выговаривать. Офицер Вонг, выполняет свой долг и меня не интересует, как он развлекается в свободное от службы время. К тому же следуя вашим словам, г-н Прачат, - он поклонился в его сторону. - Интрижка с фаранго никак не может повлиять на его репутацию.
Генерал произнес последние слова по тайски, но Семен Геннадьевич добросовестно перевел их Кате.
- Полагаю, офицер Вонг не разочаровал вас, мадам, и честно отработал потраченные на него деньги, - со змеиной любезностью, осведомился у нее Дракон.- Судя по тем звукам, что слышались из вашего номера вы получали истинное удовольствие.
- Это к делу не относится, - быстро вмешался Семен Геннадьевич.
- О, разумеется! - Дракон больше любивший наступать, а не обороняться, произнес: - Просто, я был бы разочарован, если бы офицер Вонг не отработал уплаченные ему дамой деньги.
Катя сидела застыв на месте. Ей казалось, шевельнись она и унижение раздавит ее своей тяжестью. Молчание Вонга непроницаемой стеной отгораживая от всего мира, попросту уничтожло ее.
- Г-жа Арухманова, прошу прощение за причиненное вам беспокойство. Надеюсь, вы понимаете, что выявление виновных и установление истины в совершенном злодеянии, первейший долг человека, гражданином какой бы страны он ни являлся. Не так ли?
Дракон чуть ли зубами не щелкал в досаде, что добыча ускользнула от него. Найдя в себе силы вежливо поклониться ему, Катя подписала все бумаги, угодливо подсунутые ей Шестеркой под неусыпным наблюдением Семен Геннадьевича.
- Позвольте нам откланяться, - сказал генерал, вставая из-за стола. - Полагаю, вы больше не имеете вопросов к офицеру Вонгу?
- О, нет! Мне все предельно ясно, генерал. Допрос окончен, господа.
Попрощавшись со всеми, генерал вышел в открытую перед ним Вонгом дверь. Ограничившись общим поклоном, ни на кого не гладя, Вонг вышел за ним, закрыв за собой дверь.
- Я подожду вас внизу, - сказала Катя Семен Геннадьевичу, что-то обсуждавшему с Прачатом, и поспешила в коридор.
Генерал и Вонг ждали лифт в конце коридора, и Катя направилась к ним, еще не представляя, что скажет Вонгу. Что все вышло случайно? Что она не думала, что все повернется подобным образом? Что ей очень жаль? Она должна что-то ему сказать. Подошедший лифт, бесшумно раздвинул створки.
- Подождите, - Катя ускорила шаг.
Генерал первым, вошедший в лифт, сделал движение задержать его, но Вонг уже нажал кнопку спуска. Она могла бы успеть, но по мере того как подходила к лифту, ее шаг замедлялся. Все это время Вонг упорно смотрел поверх ее головы и, когда она остановилась у, медленно сдвигающихся створок, они посмотрели друг другу в глаза. Створки мягко сомкнулись разделяя их.
Глядя на плотно сомкнутые, безликие двери лифта, Катя поняла одно: чтобы она ни сказала Вонгу, это уже не имело значение. Слишком ясно увидела она в его взгляде неприязнь и отчуждение. Еще бы! Она стала причиной его унижения, больно задев его мужское самолюбие. Видимо то, что ей тоже досталось и ее выставили пьяной развратной шлюхой, в счет не шло. Да, они оба продирались через крючья унижения, что разодрали их души чуть ли не в лоскуты, но видимо такой была цена свободы.
Подошел Семен Геннадьевич, отдал сумочку, и вызвал соседний лифт.
- Не расстраивайся. Главное, что для тебя все закончилось благополучно, - подбодрил он ее, когда они спускались на первый этаж. - Признаться, я даже не рассчитывал вытащить тебя, а вот подишь ты....
Они вышли из здания и он повел ее к своей "Хонде". Устроившись за рулем, Семен Геннадьевич сразу же включил кондиционер.
-Уф-ф, сколько живу здесь, а никак не могу привыкнуть к этой жаре, - пожаловался он, отдуваясь и выруливая со стоянки. - Отвезти тебя в отель?
- Только не туда, - устало покачала головой Катя, глядя в окно.
- Ясно. А куда хочешь?
- Туда где можно как следует напиться и накуриться
- Курить я тебе не дам, а то привыкнешь. А вот, насчет выпить могу устроить, если конечно возьмешь меня за компанию.
- Возьму.
- Тогда едем гулять в старую часть города. И не переживай ты так из-за этого мужика, а, Катюх? Вернется он к тебе. Судя по тому, как он за тебя бился, ты для него "не легкая интрижка". А пока он чудит, мы с тобой как следует, напьемся.
- В стельку, - решительно кивнула Катя, за эти несколько часов, лишившаяся всех своих иллюзий.
Глава 7
По проспекту они доехали до крепостной стены, отделяющей старый город от новых построек и, миновав ворота, въехали в его узкие улочки, петляя и путаясь в них, пока, в конце концов, не застряли между фруктовым лотком и осликом, груженным корзинами с зеленью. Семен Геннадьевич долго сигналил, а потом, потеряв терпение, принялся орать, показывая рукой, чтобы отогнали осла с дороги. Ослик, привыкший к уличному крику, меланхолично жевал, поводя длинными ушами, а его хозяин лишь вяло отмахивался от нервного фаранго, не спеша сгружая корзины с салатом.
- Один осел куда ни шло, но когда их сразу двое...- возмущался Семен Геннадьевич и, не теряя надежды поторопить хозяина ослика, снова закричал, перемежая тайский язык русским матом. Продолжая игнорировать беснующегося фаранго, таец оживленно торговался с хозяином лавки, все больше распаляясь и, вдруг принялся колотить ослика по спине. Тот обиженно заревел.
- Идиот! - рассвирепев, перешел на русский Семен Геннадьевич. - Оставь животное в покое, кому говорят!
Ослик посеменил вперед, а его хозяин, ослепительно улыбнувшись Семен Геннадьевичу, помахал ему рукой.
- Да пошел, ты! - улыбнулся в ответ Семен Геннадьевич.
С завистью глядя на обгоняющих их пешеходов, они полчаса добрались до парковки, до которой дошли бы минут за десять. Кое-как втиснув "Хонду" между "Пежо" и какой-то пропыленной, заляпанной грязью колымагой 60-х годов, Семен Геннадьевич с Катей, миновали оживленный людской поток, и заняли освободившийся столик, укрывшись под навесом уличного кафе. Столики были заняты одними туристами, которых в старом городе было больше чем в современном центре Чиангмая. Здесь стоял резкий запах водорослей и рыбы.
- Знаешь, Катюх, чем напиваться может тебе стоит выговориться? Эффект будет тот же, зато голова болеть не будет и похмелье не замучит.
- Давайте не будем сегодня говорить об этом. С меня достаточно допроса, чтобы выворачиваться наизнанку еще и перед вами, - угрюмо проговорила Катя. Ей хотелось поскорей забыться, а не начинать ворошить все заново.
- Как хочешь.