— Входите, миссис Вриленд. Вы хотели меня видеть?
— Да, — ответила она почти шепотом и, обернувшись, внимательно оглядела холл, потом быстро вошла и закрыла за собой дверь.
В ее манерах чувствовалась какая-то необычность — подавляемая эмоция, которую мужчинам трудно определить, прорывалась-таки в пылающих щеках и искрящихся глазах. Ну и как водится, «грудь ее бурно вздымалась». Красивое лицо дышало злостью.
Инспектор предложил ей кресло, но она отказалась, просто стояла у закрытой двери, не скрывая опасений и словно ловя звуки в холле. Инспектор прищурился, Пеппер сдвинул брови, и даже Эллери посмотрел на нее с интересом.
— Ну и в чем же дело, миссис Вриленд?
— Только в одном, инспектор Квин, — прошептала она. — Я кое-что утаила...
— Да?
— Мне нужно рассказать одну историю — историю, которая должна вам показаться очень интересной. — Ее влажные черные ресницы опустились на глаза и спрятали их. Когда она взмахнула ресницами вверх, взгляд приобрел твердость черного дерева. — Неделю назад, в ночь со среды на четверг...
— Через день после похорон? — быстро спросил инспектор.
— Да. В прошлую среду вечером я очень долго не могла заснуть, — прошептала она. — Бессонница, знаете ли, я часто страдаю от бессонницы. Я встала с постели и подошла к окну. Окно моей спальни выходит во двор позади дома. И мне случилось увидеть человека, который крался по двору к кладбищенской калитке. Он прошел на кладбище, инспектор Квин!
— Действительно очень интересно, миссис Вриленд, — любезно произнес инспектор. — Кто же этот человек?
— Гилберт Слоун!
Сказано это было очень пылко и отчего-то ядовито. Она удерживала их взгляды своими огромными, мерцающими черными глазами, и чувство, почти сладострастно злобное, кривило ей губы. В этот момент она была страшна и убедительна. Инспектор сморгнул, а Пеппер торжествующе сжал кулак. И только Эллери ничуть не взволновался: он изучал эту женщину, как бактерию на стекле под микроскопом.
— Гилберт Слоун. Вы уверены, миссис Вриленд?
— Абсолютно. — Сказала, как хлыстом ударила.
Инспектор поднял узенькие свои плечи.
— Раз так, это очень серьезно, миссис Вриленд. Вы должны быть скрупулезно точны в передаче информации. Расскажите мне только о том, что вы видели, — ни больше ни меньше. Когда вы выглянули в окно, вы видели, откуда вышел мистер Слоун?
— Он возник из тени под моим окном. Не могу сказать, вышел ли он из тени этого дома или нет, но я думаю, что он шел из подвала Халкиса. По крайней мере, у меня создалось такое впечатление.
— Как он был одет?
— В фетровой шляпе и пальто.
— Миссис Вриленд.
Она обернулась на голос Эллери.
— Было очень поздно?
— Да. Не знаю точно, который был час. Но наверное, хорошо за полночь.
— В это время во дворе совершенная темень, — мягко заметил Эллери.
Ее шея заметно напряглась.
— О, я понимаю, что вы подумали! Вы подумали, что на самом деле я его не узнала! Но это был он, говорю вам!
— Вы смогли разглядеть его лицо, миссис Вриленд?
— Нет, не смогла. Но это был Гилберт, я узнала бы его где угодно, в любое время, при любых обстоятельствах... — Она прикусила губу. Пеппер глубокомысленно кивнул, а инспектор нахмурился.
— Тогда, если возникнет необходимость, вы должны будете поклясться, что в ту ночь видели во дворе Гилберта Слоуна и что он шел на кладбище, — сказал Квин-старший.
— Да. Я поклянусь. — Она искоса взглянула на Эллери.
— Когда он скрылся на кладбище, вы остались у окна? — спросил Пеппер.
— Да. Он снова появился минут через двадцать. Шел он быстро, оглядываясь по сторонам, будто не хотел, чтобы его увидели, и исчез в тени прямо под моим окном. Я уверена, что он вошел в этот дом.
— Видели что-нибудь еще? — не унимался Пеппер.
— Господи, — с ожесточением воскликнула она, — разве этого мало?
Инспектор поерзал и нацелил свой острый нос прямо ей в грудь.
— Когда вы в первый раз увидели, что он идет на кладбище, нес он что-нибудь?
— Нет.
Инспектор отвернулся, чтобы скрыть разочарование. Эллери подчеркнуто медлительно спросил:
— Почему же с такой интересной историей вы не выступили раньше, миссис Вриленд?
И опять она посмотрела на него, уловив в его невозмутимой и слегка язвительной рассудительности нотку недоверия.
— Я не понимала, что это важно!
— А ведь это важно, миссис Вриленд.
— И я вспомнила об этом только теперь.
— Гм... — произнес инспектор. — Это все, миссис Вриленд?
— Да.
— Тогда прошу вас больше никому не повторять этот рассказ. Ни-ко-му. Можете идти.
Тот железный стержень внутри, который поддерживал ее внезапно сломался. Напряжение отпустило, и она сразу постарела. Медленно и устало она спросила:
— Но вы собираетесь что-нибудь предпринять?