- А как вы познакомились?
- Когда я учился в Штатах, ее отец преподавал у нас психологию. В позапрошлом году я приезжал сюда на каникулы, и он попросил передать Лан и ее матери подарки от него. Кстати, господин Уоррел иногда приезжает сюда. Это необыкновенный человек. Вьетнам знает так, что можно позавидовать. Я ему многим обязан. Он помогал мне в Штатах и вообще заботился обо мне. Почти каждый праздник я проводил в его доме, ездил с ним отдыхать на море. Он и устроил меня работать в "Феникс" через своих знакомых. Такое место сейчас нелегко получить. Я вас обязательно познакомлю. Он тебе понравится.
"Что ж, - подумал Хоанг, - встреча с этим Уоррелом не помешает. Даже наоборот - такие связи только охраняют. Тем более что знакомство будет вполне обоснованным и не вызовет подозрений ни у охранки, ни у американских секретных служб. А этот Уоррел, судя по всему, не простая птица и явно имеет к ним отношение. Преподает психологию в академии и иногда приезжает во Вьетнам. Не в ЦРУ ли работает этот "психолог"?"
- Через два дня - Тет, - сказал он Виену. - Где ты его празднуешь?
- У Лан. Она с матерью и я. А знаешь что - пойдем к ним вместе.
- Это, наверное, неудобно. Они приглашали только тебя. Тет - праздник семейный. Как же ты явишься вдруг с незнакомым человеком.
- Госпожа Бинь считает меня своим человеком в доме, - продолжал уговаривать отца Виен. - Она всегда так сокрушалась, что у меня нет родителей. В общем, решено: мы идем вместе.
Предположение Хоанга оказалось верным. В центре "элегию" Смелого расшифровали с помощью его жены очень быстро. Она рассказала, что познакомилась со своим будущим мужем в небольшом кафе "Виньлой" на бульваре Нгуен Хюэ и что Смелый подарил ей нефритовый медальон в форме сердечка. Передав Хоангу сообщение центра, связной вручил ему и этот медальон.
В четверг в двенадцать часов дня Хоанг подошел к кафе "Виньлой". Войдя внутрь, он сразу же увидел Смелого. Мужчина лет сорока в военной форме с одутловатым лицом и коротко подстриженными волосами сидел за столиком у окна и задумчиво вертел в руках пятипиастровую монету. "Элегия" была расшифрована правильно", - радостно подумал Хоанг и направился было к столику Смелого.
Но в этот момент из кухни вышел официант с подносом, на котором стояла чашечка кофе, и направился к столику Смелого. Увидев лицо официанта, Хоанг понял, что нужно немедленно уходить и что больше ему появляться в "Виньлое" нельзя.
Он узнал этого парня сразу. Тот был платным осведомителем полиции и раньше работал в отеле "Мажестик". Года полтора назад Хоанг, который приезжал в Сайгон по заданию центра, встречался в ресторане отеля с подпольщиком, тоже работавшим под "крышей" бизнесмена. Тот, видимо, попал в поле зрения полиции и привел за собой "хвост". Их попытались взять прямо в ресторане, и официант принимал в этом участие. Хоангу и его товарищу с трудом удалось уйти, пришлось отстреливаться... Официант не мог не запомнить Хоанга в лицо, потому что в течение нескольких дней обслуживал его, когда тот жил в отеле.
"Что же теперь делать? - думал Хоанг, направляясь в сторону набережной. - Как установить контакт со Смелым?"
И тут он вспомнил о брате. Ну конечно же! Шон отправится в следующий четверг в "Виньлой" и назначит Смелому новое место встречи с ним, Хоангом.
- Не верю, - голос Шона прозвучал глухо. - Не могу поверить. Понимаешь? Не могу.
- Понимаю, брат. Когда я услышал... - Хоанг махнул рукой и закурил.
- А сын? Сына ты видел?
- Видел. - Хоанг смотрел в одну точку, медленно выпуская дым изо рта. - Видел. Он... он - враг. Офицер службы безопасности...
- Как же так, Хоанг? - растерялся Шон. - Ведь Лан...
- С четырех лет Виен воспитывался у ее дяди. Ты, наверное, помнишь я рассказывал о нем. Это был тот еще тип. При слове "революция" у него начинался приступ астмы. Виен узнал, что у него есть мать, уже после смерти Лан. Мы встретились на ее могиле.
- И что же теперь ты будешь делать?
- Не знаю, брат. Не знаю. - Хоанг пожал плечами и повторил еще раз: Пока ничего не знаю. Мне нужно время, чтобы осмыслить все, что произошло.
- Хоанг, - Шон дотронулся до плеча брата. - Я понимаю, как тебе трудно, и не буду искать слова утешения. Тебе от этого не станет легче. Скажу только, что у тебя есть я. Как бы ни сложились твои отношения с сыном, ты помни об этом...
- Да, да, конечно. Спасибо, брат, - растроганно произнес Хоанг. Встреча с тобой - это... это... Даже и не знаю, как сказать... Ну ладно, хватит об этом. Займемся делами. Гибель Лан осложнила ситуацию. Ведь Динь получал информацию от нее.
- Вот как? - удивился Шон. - Ты ничего не сказал мне об этом во время нашей первой встречи.
- Ты извини, - отозвался Хоанг, почувствовав легкую обиду, проскользнувшую в голосе Шона. - Но ты должен понять меня. Ведь я шел на встречу с Лан как связник. Я не имел права...
- Я понимаю, Хоанг, конечно же я все понимаю. Законы конспирации одинаковы для всех. - Шон покачал головой. - Подумать только! Мы работали рядом и ничего не знали друг о друге...
Он вскинул голову:
- Послушай, но... Динь и Лан... Я боюсь, что это не случайно.
- Больше того - провалена запасная явка, на которую должен был перейти человек, встречавшийся с Лан. Его кличка - Смелый. - Хоанг загасил сигарету и потер переносицу. - Завтра нужно будет собрать всю группу. Мы должны непременно выяснить обстоятельства гибели Диня и Лан и провала второй явки. Нужно установить, откуда исходит опасность. И нужно как можно быстрее восстановить связь со Смелым. Я уже пытался это сделать, но неудачно. В следующий раз пойдешь ты.
Хоанг рассказал Шону об официанте, которого видел в "Виньлое", отдал ему нефритовый медальон и сказал, как узнать Смелого.
Лан возвратилась домой только к шести часам вечера.
- Ты забыла, что сегодня Тет? - накинулась на нее мать, как только она вошла в прихожую. - Виен обещал прийти вместе со своим отцом. Они вот-вот появятся, а у нас ничего не готово. Помоги мне накрыть на стол.
Виен! Лан вспомнила о нем только сейчас. Как же она могла забыть, что сегодняшний вечер у нее занят и что посторонние в доме ни к чему? Ведь на сегодня назначена операция по освобождению студенческих активистов, арестованных неделю назад во время разгона демонстрации. Боевой группе, в которой состояла Лан, было поручено устроить взрыв тюремных ворот, чтобы во время суматохи заключенные могли перебраться через стену с противоположной стороны. А взрывчатка была спрятана у Лан, потому что ее дом находился почти рядом с тюрьмой. И в восемь часов Лан должна будет передать ее ребятам из группы.
Ох, как не нужны сегодня в доме посторонние люди! Лан продолжала стоять в прихожей, стараясь придумать, как выйти из затруднительного положения.
Постепенно мысли ее вернулись к Виену. Ну почему, почему он не с ней, не с ее друзьями? Ее отношение к Виену было настолько сложным и противоречивым, что она никак не могла разобраться во всем как следует, не знала, что ей делать.
Когда он впервые год назад появился у них в доме и привез подарки от отца из Америки, Лан сразу почувствовала, что понравилась ему. Да и сама она обратила внимание на высокого симпатичного юношу с чуть насмешливым взглядом. А особенно Виен пришелся по душе ее матери. И когда он попросил разрешения как-нибудь зайти к ним еще раз, мать поспешила пригласить его на ужин в ближайшую субботу.
Виен стал бывать у них в доме регулярно. Однажды в разговоре он сказал, что цель его жизни - истреблять вьетконговцев. На вопрос почему Виен ответил, что коммунисты разлучили его с родителями и что из-за развязанной ими войны он не смог осуществить свою давнюю мечту - стать врачом. Первой реакцией Лан было желание немедленно выгнать его и запретить появляться в их доме. Но она не сделала этого. И не только боязнь обнаружить перед Виеном свои симпатии к патриотам помешала Лан резко ответить ему. Было что-то еще. А что - она и сама тогда не поняла.
Как-то Виен пришел к ней в гости в форме, и у Лан мелькнула мысль, что он может оказаться полезным для нее и ее товарищей. Она посоветовалась с руководителями группы, и те разрешили ей встречаться с Виеном, чтобы присматриваться к нему, изучать его. Они виделись два-три раза в месяц, и Лан принимала ухаживания молодого человека в той степени, в какой это было необходимо для поддержания знакомства, не больше.
Виен был умен, эрудирован и смел в суждениях. Он в открытую говорил о том, что ему надоела война, хотя говорить об этом вслух означало навлечь на себя крупные неприятности. В разговорах с Лан он с нескрываемым отвращением называл своих сослуживцев негодяями и взяточниками, которые думают не о борьбе с вьетконговцами, а лишь о наполнении собственных карманов, торгуют наркотиками, крадут и продают казенное имущество.
Лан даже начала подумывать о том, чтобы поговорить с Виеном начистоту, но не решалась. Она уже поняла, что переубедить его одними словами будет трудно, практически невозможно. Слишком искренне верил он в свою правоту.
Виен нравился ей все больше и больше, а потом она поняла, что любит его. Долгое время девушка не хотела признаваться себе в этом, но сделать уже ничего не могла. Лан мучительно переживала свою любовь в одиночку, не решаясь порвать с Виеном, не осмеливаясь на откровенный разговор. Мысль о том, что человек, которого она любит, - враг и что она вынуждена "разрабатывать" его, причиняла Лан невыносимую душевную боль, не давала покоя, давила своей безысходностью.
- Лан, что же ты не поднимаешься наверх? - прервал размышления девушки голос матери. - Я же просила тебя помочь.
Франсуаза спустилась в прихожую, подошла к дочери:
- Ты не рада? А я-то думала, Виен тебе нравится. Такая подходящая партия для тебя... И отец у него - богатый человек. Как здорово, что они нашли друг друга. Ах Лан, как я была бы счастлива, если бы вы поженились! Виен мне сразу пришелся по душе. Еще в тот день, когда он впервые появился у нас. Такой симпатичный молодой человек. Имеет хорошую должность. Лучшего мужа...
- Мама, перестань! Ты ничего не понимаешь! Я никогда не стану женой жандарма! Господи, о чем мы вообще говорим? С чего ты взяла, что он мне нравится?
- Я же вижу, дочка. Вижу, как ты на него смотришь. А уж он-то... Он, по-моему, влюблен в тебя...
- Хватит! Я не хочу больше говорить на эту тему!
- Ну, хорошо, дочка. Только не надо сердиться. Иди оденься понарядней и накрывай на стол на пятерых.
- А кто пятый? - недовольно спросила Лан.