Дверь распахнулась. На пороге стоял отец, из-за его плеча выглядывало бледное мамино лицо.
– Майка! – тихо сказал папа. – Доченька!
Отступил на шаг, пропуская меня в дом. Я перешагнула порог и крепко обхватила мамину шею. Меня начали сотрясать истерические рыдания.
– Мамуля! Прости меня!
– Майя...
Мама немедленно разревелась вслед за мной. Отец обнял меня сзади, и минут десять в воздухе реяли только нечленораздельные восклицания, перемешанные со слезами и поцелуями.
– Мамочка! Папка! Простите меня! Я такая сволочь!
– Ну что ты, что ты! Мы тоже хороши! Замучили тебя своими придирками!
Чмок, чмок...
– Я больше не буду!
– Доченька! Как хорошо, что ты приехала!
Чмок, чмок...
– Это мы виноваты.
– Ни в чем вы не виноваты! Я сама идиотка!
Чмок, чмок...
Занавес.
Через полчаса я сидела на кухне, укутанная в теплый банный халат. Передо мной стоял стол, накренившийся под тяжестью тарелок и тарелочек, на плите исходил яростным паром закипевший чайник. Мои босые ноги покоились в тазике с теплой водой, родители сновали по кухне, отыскивая профилактические средства от простуды.
– Нашла «Фервекс»...
– Выброси его, он старый. Дай «Колдрекс» разведу.
– Я сама разведу!
Я молча наблюдала, как родители, отпихивая друг друга, стремятся спасти родную дочь от ангины, и по лицу у меня бежали слезы. Честное слово, только сейчас я поняла, что человек на восемьдесят процентов состоит из жидкости! Я не поняла только одного: где она помещается в таком количестве?
Наконец, родители пришли к консенсусу. Папа развел порошок «Колдрекса», мама напоила меня из чашки, как маленькую. Я тихонько вздохнула от счастья.
Как дома хорошо!
Мама уселась напротив и взяла меня за руку. Отец присел рядом на корточки и взял другую руку. Мне казалось, что родители до сих пор не могут поверить, что я вернулась, поэтому все время стремятся до меня дотронуться.
– Доченька, какой чай заварить? – спросил папа.
– Какой хочешь, – сказала я.
– Ты ничего не ела! – встревожилась мама.
– Я пока не хочу. Потом, ладно? Дайте на вас посмотреть.
– Завари чай! – напомнила мама отцу. Тот послушно поднялся на ноги и достал заварной чайник.
– Ты похудела, – строго заметила мама. – Не ела ничего?
Мне стало смешно. По-моему, я только и делала, что обжиралась.
– Ела! Честное слово!
Мама махнула рукой.
– Всухомятку, не вовремя, урывками, что придется...
Тут же оборвала себя и испуганно заглянула мне в глаза: не сержусь ли?
Я тихонько засмеялась и поцеловала ее в щеку.
– Вы меня быстро откормите, – сказала я. – Пап, как насчет упитанного тельца по поводу возвращения блудной дочери?
– Все, что хочешь, – ответил отец, оборачиваясь. – Все, что пожелаешь.
– Как же я вас люблю! – сказала я. – Я даже не знала, что я вас так люблю!
– У тебя неприятности? – поинтересовался папа, стараясь говорить небрежно.
– Почему ты так решил?
– Просто у тебя было такое лицо...
Папа смутился и замолчал. Я вспомнила то, что произошло в яхт-клубе, и ответила:
– Неприятности не у меня. У Лешки. Его арестовали.
Родители молча переглянулись.
– Уже знаете? – поразилась я. – Похоже, я все узнаю последней!
– Майка, ты забыла, что я бывший милиционер, – неловко сказал отец.
– Ах, да! – спохватилась я. И потребовала:
– Рассказывай!