Человечек сверлил меня злобным взглядом. Он был не стар, оставшиеся волосы на голове не успели поседеть и сохранили естественный темный цвет. Глазки у человека были пронзительные, темно-карие. Они обладали странной способностью приклеиваться к лицу собеседника так крепко, что отодрать ощущение чужого взгляда не удавалось очень долго. Я невольно вспомнила «Алису в стране чудес». Там был внезапно исчезающий персонаж по имени Чеширский Кот. После того, как Кот исчезал, в воздухе оставалась его улыбка.
Так вот, перефразируя Кэролла, могу сказать, что после исчезновения карлика в воздухе оставался его взгляд. Вернее, неприятное ощущение его взгляда.
Неужели это он и есть, таинственный Дердекен? Но Лешка говорил, что он красивый мужчина! Впрочем, это говорил не Лешка, а мой шеф. Пошутил, что ли? Разыграл? Ничего себе розыгрыш!
Все эти мысли мгновенно пронеслись в моей голове. Говорить я по-прежнему не могла.
– Кто вы такая? – брюзгливо спросил карлик, изучив мое лицо в подробностях.
Я молча полезла в сумку. Достала удостоверение и попыталась снова развернуть его перед чужими глазами. Карлик ловко выхватил у меня «корочку», раскрыл ее и впился взглядом в печатные строчки.
– Майя Михайловна, – повторил он насмешливо.
– Это я, – согласилась я холодно.
Карлик захлопнул удостоверение и протянул его обратно.
– Чему обязан?
– Видите ли, Иван Леонидович, – начала я, немного свыкнувшись с устрашающей внешностью собеседника.
Карлик громко расхохотался. Его глазки не отрывались от моего лица и оставались такими же сердитыми.
– Вы мне льстите, – сказал он, кончив смеяться. – Я не Иван Леонидович.
У меня немного отлегло от сердца. Слава богу!
– Я его заместитель, – представился карлик. – Меня зовут Давид Самсонович.
Такое смешение знаменитых библейских имен выглядело еще большим издевательством над внешностью собеседника. Я оглянулась на охранника, но его уже и след простыл.
– Так чему обязан? – повторил карлик уже более нетерпеливо.
– Я хотела встретиться с Иваном Леонидовичем, – пролепетала я.
– Зачем?
Я разозлилась. Бесцеремонность карлика помогла мне взять себя в руки.
– Вас это не касается, – ответила я грубо.
– Меня здесь касается все, – отпарировал карлик, не задумываясь. И добавил вполголоса:
– Вы в этом еще убедитесь.
Почему-то мне почудилась в его тоне смутная угроза. Интересно, почему у меня такое ощущение, словно карлик меня возненавидел с первого взгляда?
– Когда я могу встретиться с господином Дердекеном? – спросила я холодно.
Злобные маленькие буравчики снова продырявили мое лицо.
– Оставьте ваш телефон, – сказал он наконец. – Я позвоню.
– Я хотела бы сама созвониться с господином Дердекеном, – ответила я упрямо. – У вас есть рабочие телефоны?
Карлик вздохнул, смиряясь с неизбежным. Покопался во внутреннем кармане пиджака, достал оттуда стопку визиток. Отделил одну и протянул мне.
– Вот, – сказал он неприязненно. – Звоните в приемную, секретарь назначит вам время.
– Спасибо, – поблагодарила я с иронией. – Я смотрю, попасть на прием к Ивану Дердекену так же просто, как к английской королеве.
– Это смотря для кого, – ответил карлик.
– Спасибо за любезность.
– Рад был помочь.
– Всего доброго.
– И вам того же.
Обменявшись любезностями, больше похожими на ругательства, мы расстались.
Я вышла из здания с ощущением бессильной ярости в душе.
Зачем господин Дердекен держит на службе этого урода? Дело не только в его внешности, он же просто ненавидит всех окружающих его людей! Интересно почему?
Я села за руль и задумалась.
Испанский критик и философ семнадцатого века Балтасар Грасиан советовал сторониться и безжалостно преследовать калек и уродов.
«Они нам враги, – писал он. – Обиженные природой, они всегда будут мстить людям за несправедливость судьбы».
Неужели испанец был прав? Неужели это оборотная сторона эпохи Возрождения? Обожествляя человека, с одной стороны, деятели культуры не могли смириться с пародией на человека, с уродством. И обиженные природой создания отвечали людям такой же «взаимностью».
– Похоже на то, – пробормотала я.
От карлика исходили вполне осязаемые колючие флюиды острого недоброжелательства. Относиться ко мне плохо у него не было повода. Следовательно, он ненавидит меня за то, что я – нормальный человек.
Фу, как неприятно. Нет, серьезно, зачем Дердекену понадобился этот отталкивающий тип?
Так и не найдя ответа на этот вопрос, я повернула ключ зажигания. Загорелись лампочки приборной доски, я бросила взгляд на часы.
Половина седьмого. Пора ехать домой.
Я вывела машину на дорогу и на малой скорости покатила в город. По дороге я обдумывала информацию, которую мне удалось сегодня раскопать.