Даже затрудняюсь сказать. Мама помнит, что Алина была фавориткой городского мэра еще при старом режиме. Тогда мэр назывался «председателем горисполкома». (Честное слово, я рада, что старый режим приказал долго жить. Выговорить такое словосочетание можно только после второго стакана!)
В общем, подсчитать возраст Алины Брагарник пока не удалось никому.
– Значит, – начала я развивать гипотезу, – вы считаете, что Терехин неожиданно приехал к любовнице, увидел ее без грима и...
Я остановилась, потому что шеф сильно хлопнул ладонью по столу.
– Извините, – быстро покаялась я. – Профессиональный цинизм.
Шеф фыркнул, как тюлень.
– Соплячка, – сказал он, остывая. – Ей серьезное дело поручают, а она шуточки шутит.
– Какое дело? – насторожилась я.
– Редакция решила провести собственное расследование.
Я состроила понимающее лицо. Ну, конечно! Собственное расследование вошло в моду с подачи столичных коллег и стало пользоваться успехом у читателей. Разве мы можем остаться в стороне?
– Что хочет выяснить редакция? – спросила я.
– Во-первых...
Шеф загнул толстый короткий палец. Когда он это делает, я всегда испытываю острый душевный дискомфорт. Мне кажется, что палец сейчас поломается.
– ... нужно узнать в подробностях, что он делал в последний день своей жизни.
– Понятно.
– Во – вторых...
Шеф повторил трюк с пальцем.
– ... нужно узнать, какие отношения у него были с окружающими людьми. Под окружающими я понимаю жену, любовницу, конкурентов и коллег по работе.
– Значит, новая радиостанция нас тоже интересует? – уточнила я.
– И ее владелец особенно! – подчеркнул шеф. – Ходят упорные слухи, что покойный Терехин пытался выжить его из города. И даже прибегнул к помощи Азика.
Азик – это наш местный бандит. Точнее говоря, глава преступного сообщества. Зовут его Азиз Турсун-Заде, хотя полное имя известно только прессе и милиции. Все остальные жители города называют его просто Азик. У Азика имеется собственный ресторанчик на берегу залива, небольшой загородный отель и цех по производству колбасных изделий. Это его официальные источники дохода. Остальное – для души.
Внешне Азик невысокий кругленький мужчинка, главную часть которого составляет большой объемный зад. Один мой милицейский осведомитель выдал хохму: стражи порядка называют Азика «маленький Турсун с большим Заде». За глаза, разумеется. Подобной обиды Азик не простил бы даже родной милиции.
– И что из этого вышло? – заинтересовалась я. – Азик надавил?
– Не знаю, – ответил шеф. – Никто не знает. Знал только Терехин, но, как видишь, умер. Еще знает Азик, но у него не спросишь.
– Остается только глава новой радиостанции, – договорила я. – Надеюсь, он знает, давили на него или нет.
– Вот именно!
Шеф повозил руками по столу. Мне показалось, что он чувствует себя как-то беспокойно.
– Ты его уже видела? Я имею в виду Дердекена?
– Нет, – ответила я. – Но кое-что слышала.
– Что слышала?
Я почесала нос.
– Слышала, что у него недурное суденышко, – начала я добросовестно.
– Ага!
– Слышала, что он...
Я снова почесала нос. Все. Больше Лешка ничего не сказал.
– В общем, говорят, что он какой-то скользкий, – завершила я.
– Ага! – повторил шеф.
Встал с кресла и прошелся по кабинету. Остановился у окна и стал смотреть на улицу.
– Постарайся с ним познакомиться, – сказал он, не оборачиваясь.
– С Дердекеном?
– С Дердекеном, – повторил шеф. – Девушка ты серьезная, основному правилу журналистики тебя учить не нужно...
– В журналистике все правила основные, – сказала я. – Какое вы имеете в виду?
– Я имею в виду, не вступать с объектом в личные отношения, – сухо ответил шеф.
Я только засмеялась.
– Зря смеешься, – сказал шеф и повернулся ко мне. – Говорят, он красавец. Роковой мужчина.
– Не терплю красавцев, – легко ответила я. – Можно идти?
– Давай, работай, – разрешил шеф. – На все про все – неделя. Да, еще!..
Шеф потоптался на месте.
– Попытайся узнать насчет диагноза смерти Терехина.