- А вы знаете. Толя, что Рим - один из любимых учеников Льва Николаича Гумилева?
- Иди ты!
- Ну да. Он же у нас историк.
- Это ж надо...
- Ей-богу.
- Колоссально...
- Ну вот, - попытался продолжить Рим.
- Послушайте, Рим, - Леон чуть добавил коньяку в Лизину рюмку, и она уже не протестовала, - а ведь вы нам так и не объяснили, почему не улетели в Душанбе.
- Да нет, я же говорил, - Рим выпил и взял кусочек помидора, - у меня тут вдруг родственники объявились. Два. Сразу. Один из Душанбе, а другой из Франции. Он там живет. Во Франции. Но он - старовер.
- Иди ты! - удивился Анатолий. - Колоссально...
- Ну да. Оказывается, там тоже староверы живут. Эмигранты. А этот, который из Душанбе, он мусульманин правоверный. По-моему, даже в каком-то духовном звании. Ну... они познакомились, выяснили, что - родня. И так сошлись, ну просто...
- В рукопашную? - прикурил сигарету Анатолий.
- Да нет. Как раз наоборот. Я же не пил ни глоточка уже года полтора. А тут с ними...
- Минуточку, - перебил его Леон. - Мусульманам же Коран пить запрещает.
- Да, - кивнул Рим. - В Коране написано: "Первая капля алкоголя губит правоверного". Так он ее и не пьет. Палец в рюмку опускает, вынимает, каплю эту самую стряхивает, а уж остальное...
- А старовер?
- Ну... он потом покается, отмолит. И вот я и должен был проводить самолет в Душанбе. Но меня, видимо, у вас тут забыли. Я, видимо... устал, они же меня неделю почти за собой таскали, а я им город показывал. Правда, не помню что. Только проституток и помню. Но проституток я отверг. Это помню.
- А что так? - поинтересовался Леон.
- Ну... мне не нравится.
- Нет, вы не стесняйтесь, мне на самом деле интересно.
- Да ну вас.
- Рим...
- Ну... они, как правило, не кончают. Только притворяются, а это же сразу заметно.
- А вам это важно?
- А как же? Если я ложусь с женщиной в постель, значит, я на ней женюсь. Я могу с ней разойтись наутро, могу и через час, но пока мы в постели, мы - муж и жена. А она меня не хочет... Это как так?
- Но это же за деньги. Другое дело.
- Никакое это не другое дело. У степных народов, например, невесту тоже выкупают, калым называется. Тоже, получается, - за деньги. Какая разница, кому платят - родителям, родственникам, сутенеру? И невеста, иной раз, тоже жениха только на свадьбе впервые и видит. Ну и что? Она теперь жена, и все. Должна осознавать и... ощущать себя соответственно.
- И что, вы полагаете, она должна испытывать желание?
- Но ведь она же знала, что ее выдают замуж? Она же руки на себя не наложила, в конце концов? Значит, согласна. А раз согласна, то... Она теперь моя должна быть. Вся, целиком. А не подсовывать только свое тело и больше ничего. Это нечестно. Это тогда получается тот же самый онанизм, только с использованием чужой плоти.
- Но ведь у женщин с оргазмом вообще все гораздо сложнее. Поверьте мне, как медику.
- Дело не в этом. Проститутки просто не хотят кончать. Вот и все. А ты чувствуешь себя дураком в результате.
- Полагаете?
- Конечно. Должен быть диалог. А иначе зачем это все нужно?
- Это в вас ваша азиатская кровь говорит.
- Может быть. Только мне не нравится, и все. И вообще...
- А вы женаты?
- Конечно. Я Нелю очень люблю. Надо бы ей позвонить, она, наверное, расстраивается. Только боязно как-то.
- Опохрабримся? - приподнял рюмку Анатолий.
- А потом, господа, - на острова, - Леон взял свою рюмку. - Погоды-то какие, а? Грех в доме сидеть. Лиза, вы бывали у нас на островах? Ах, ну да... А хотите?
- Да, - кивнула Лиза.
- Господи, ну что за прелесть! - Анатолий склонился к Лизе через стол. Безешку запечатлеть позвольте? В щечку то есть поцеловать. Ничего, а?
- Ничего... - Лиза подставила щечку.
- Ну вот... чудо, ну просто чудо. А потом я портрет твой напишу, хочешь? Маслом! На вороном коне! Голую, а? Ничего?
- Зачем же вороного коня маслом-то мазать? - удивился Рим.
- Да иди ты, - отмахнулся Анатолий. - А потом женюсь.
- На ком?
- Ну не на тебе же. На ней вот, - взглянул он в сторону Лизы. -- Как честный человек, имею право.
- И я, - кивнул Рим.
- У тебя же есть жена уже. Одна. И рисовать ты не умеешь.