- И все равно ты гандон. И нет тебе оправдания. Друга травить! Я, понимаешь, мучался, загибался. Здоровьем, жизнью, можно сказать, рисковал...
- Так ведь для пользы же дела.
- Ага... Тебя бы вот так травануть, чтоб загнулся. А я бы посмотрел. Для пользы дела, видите ли...
- Так не задаром же.
- В смысле?
- Сейчас, - Волков вышел из кухни и вернулся с черной спортивной сумкой. Поставил ее на стул и, расстегнув, кивнул Гурскому на содержимое. - А эва?
- Что ты хочешь сказать?
- Без тебя бы у меня ничего не получилось. Это наше, в пополаме. Все по-честноку.
- Купить прощение хочешь?
- Ну ты сам посуди - что делать? Ведь что один терпила, что другой - ну ничего сказать не могут. Подозрительного совершенно ничего не помнят. Это что значит? Гипноз какой-то, под которым они все свои секреты самые сокровенные, все коды сигнализаций и шифры замков выкладывают! А? Я так рассуждал. А если так, то мне самому в больничку эту ну никак лечь невозможно. И никого из своих ребят не направить. Они же под гипнозом раскроются. Да и я сам тоже. Ну? Кого мне туда засунуть? Чтобы и при бабках был, и свой, и в то же самое время под гипнозом не раскрылся. А? Я поэтому тебе и сказать-то ничего не мог. Ты бы тоже все выложил как миленький, а потом бы и не вспомнил. Разве нет? Ну? Ты вот мне скажи, ты кому-нибудь там, в больнице, про деньги свои и про тайник в секретере рассказывал?
- Да меня и не гипнотизировал никто. Меня это дело вообще не берет, я же говорил.
- Это если просто так, а под наркотой?
- Да? Слушай, а ведь и верно, меня там накололи чем-то, я сутки почти проспал.
- Ну?
- Но я же помню, как после укола, в процедурной, сам встал и до палаты дошел. Потом только рубанулся.
- А в процедурной что было?
- Что... капельница. Потом давление мне доктор померил. Потом еще укол какой-то сделал и молоточком у меня перед носом водил, реакции проверял.
- Молоточком? Он перед носом у тебя водил, а ты на молоточек этот пялился? После укола?
- Да. Ах ты, мать твою-у...
- Ну? А доктора как звали?
- Виктор Палыч.
- О! - Волков ткнул в Гурского пальцем. - Именно. Я же у тебя ключи-то, от греха подальше, вытащил и ребят тут своих поставил. Они в субботу на выходе из твоей квартиры этих ухарей двоих и взяли. А уж те, в свою очередь, мне Виктора этого Палыча и сдали. Так что уж извиняй. Я же говорю, для пользы дела ты пострадал.
- До тебя и не дозвониться поэтому было? Или у тебя на самом деле телефон барахлит?
- Саша... телефон у меня барахлить не может. Не такая моя профессия. Я же там, у Славиного дома... ну пошли вы с Алисой в подворотню, а мне-то что делать, уезжать? А тебя травануть? Ты же, гад, за все время ничего не жрал и не пил при мне. Пост у тебя... Вот я и врал, ходил за тобой как привязанный и ждал момента. Только у Герки и получилось, уже потом, когда ты решил водки выпить. А когда ты из больницы раньше времени сбежал и мне позвонил, я от тебя отбазарился, а потом телефон другой на базе взял. А этот выключил. У меня же твоя хата обложена, ребята в засаде сидят, а ты ключи просишь, домой рвешься... Ну? Теперь тебе понятно?
- И все равно ты гад. Нет тебе, Петр Волков, моего дружеского понимания и прощения. Сволочь ты. Ты же, сука, меня втемную использовал как последнего... не знаю кого. Одно слово - Волчара. Но, вынужден признаться, деньги твои несколько смягчили мое сердце, ибо в дружбе я корыстен. Дай мне еще что-нибудь и я, возможно, даже соглашусь выпить с тобою вместе твоей водки.
- Погоди. - Петр встал из-за стола и вышел в переднюю.
Адашев-Гурский достал из шкафчика второй стакан, поставил на стол рядом с тем, из которого пил Волков, и наполнил оба водкой.
- Вот,- вернулся на кухню Петр, неся в руке два пасхальных яичка. Держи.
- Откуда у тебя?
- Кокнемся?
- Я тебя победю. Однозначно.
- Ну что? - Волков поднял стакан. - Христос Воскресе?
- Воистину, - поднял свой Адашев-Гурский.
1 См. роман В. Болучевского "Двое из ларца".