— Ничего. Со всеми бывает.
— Вова, пожалуйста сделай то, что я тебя попрошу.
— Какие дела, всё сделаю!
— Сядь на стул и помолчи немного… Мне надо подумать!
— Хорошо, сяду. Только долго не думайте. Времени нету.
— Я быстро думаю.
— Я знаю.
Вова сел на стул, а Медведев быстрыми шагами стал пересекать комнату из угла в угол и по кругу.
— " Что происходит, чёрт возьми? — лихорадочно обдумывал ситуацию Медведев. — Я рассчитал всё детально. По пунктам. Шаг за шагом. Как же я не узнал Вовку? Он сидел совсем рядом, переговаривался с друзьями, а я его не узнал!.. " Преступление и наказание"!.. Достоевский был мудрым стариком! Хотя, что за чушь? Фёдор Михайлович умер в шестьдесят лет. В сорок пять, написал " Преступление…". Какой же он старик? Кто-то обозвал его " Зловредным стариком". А разве нет? Ещё какой зловредный! На что он там намекал, в романе? Будет преступление, будет и наказание?.. Дудки! В груди заныло!.. Это страх!.. Но это естественно. А "что естественно, то не безобразно". Так что же получается? Видел меня только Вовка. Он не скажет… Уже сказал!.. Малыш ещё. Существуют десятки способов расколоть его. Надо выбросить пистолет! Какого чёрта я его не выбросил? Гриценко сразу арестовывать меня не будет. Там Наташа с ним рядом… Прямых улик против меня сейчас две. — Вова и пистолет… Если найдут… Сегодня же я его выброшу!.. Надо пока Вовку от себя не отпускать"
— Вова, пойдёшь со мной на репетицию. — сказал он вслух мальчику — Потом решим, что делать.
— А бежать когда?.. Мы вместе убежим.
— Тебе что, в школу надоело ходить?
— Я не поэтому с вами убегу… Так вы бежать не собираетесь? Ну вы даёте!..
— Если ты бежишь, значит ты виновен! Понял?
— Точно сказано. Надо запомнить.
— Как себя вёл директор школы, Афонасий Павлович?
— Он за нас! Он всегда будет за нас.
— Если случится так, что следователь сюда придёт и захочет тебя увести с собой скажи, что ты будешь разговаривать с ним, только в присутствии мамы, или школьного директора. Афонасия Павловича… Если захочет здесь поговорить, начнёт расспрашивать, не отвечай. Скажи, что у тебя зуб болит. Всё остальное я беру на себя… Понял?
— Понял… А как играть… Что у меня зуб болит?
— Надо по настоящему почувствовать боль. Если не почувствуешь, надо положить это на физические действия. Тихо постанывать. Прикладывать ладонь к щеке. В той стороне, где у тебя зуб болит. Очень часто ты чувствуешь резкие, болевые удары в больной зуб. Как бы, кто-то за нерв дёргает… В это время можно вздрогнуть… Со стоном… Движения твои медленные, плавные… Но самое главное, ты концентрируешь своё внимание на больном зубе. Ты как бы прислушиваешься к боли. Конечно можно под щёку положить вату, имитирую распухание десны и щеки. Но это делают обычно в комедиях… А сейчас не комедия. Сейчас драма… Какая к чёрту драма?.. Трагедией запахло!..
— Я дома по репетирую… Зубную боль…
— Репетировать можно всегда и везде. Сидишь на репетиции и репетируй себе потихонечку. Ведь зуб у тебя может болеть везде… И в любом месте.
— Я пошутил, дядя Витя. — Вова заговорил так, как будто у него по настоящему болит зуб. — У меня так болит зуб, что даже не возможно терпеть!.. Ой!.. Ой!.. Сейчас умру!
— Как быстро ты схватил! — режиссёр расширил глаза. — Или ты раньше этим занимался?
— Занимался.
— Где?
— В школе. Когда надоедает сидеть в классе, у меня срочно заболевает зуб… Или ещё что… Иногда я начинаю чихать, или в нос говорить… Отпускают.
— Только не злоупотребляй этим… Пошли.
" Новый год" и " Дед Мороз" вышли из кабинета и направились в репзал.
СОВЕТ В БУФЕТЕ.
В это же самое время, в театральном буфете, за столами сидели актёры, незанятые в Гамлете. Их было достаточно много. И спонсор был здесь. Все попивали сухое вино и вели оживлённую беседу.
— Тогда я встала и демонстративно ушла! — раскрасневшаяся Светлана Назаренко, пересказывала эпизод, случившийся с ней в репетиционной комнате. — Медведев наверное думал, что я перед ним лебезить буду… В рот ему смотреть. А я хотела сказать этой целке Ростовой, хватит ей этюдами заниматься… Трахаться пора!
Все засмеялись.
— И правильно сделала, Светочка, что не согласилась "страсти рвать в клочья"! — Возмущался немолодой актёр, Пётр Алексеевич Голованов. — Медведев любитель этого. У него такой стиль. " Сценическая шизофрения"…
У Голованова тоже была проблема с эмоциями, поэтому он так же проповедовал интеллектуальный театр. Эмоционального театра, собственно каким театр и должен быть, он не понимал и побаивался. В " Отелло" он репетировал Мавра. Другими словами, самого Отелло. Голованов пытался доказать Медведеву, что Отелло очень большой интеллектуал.
— Пусть скажет спасибо, что ему вообще дали постановку! — подхватил Голованова, Почечкин, бывший Кассио. — Что, не могли со стороны взять режиссёра? Сколько безработных по Москве шляется.
— Много, немного… — вмешался в разговор Бобров — бывший Родриго. — Медведева поставил сам Стрижов. Он что, знал, что так получится?.. Да и вы все были не против. В Лондон дерьмо не повезёшь!.. Медведев-то, режиссёр хороший… Что вы так смотрите на меня? Надо правде смотреть в глаза. Я не люблю его, так же, как и вы!..
— Не могу понять тебя, Стёпа! — перебила Боброва, Назаренко. — " Правде в глаза смотреть"… Правда сейчас у нас одна. Нас выкинули из бизнеса! Хороший он, или плохой… Сам виноват. Не хотел ставить коммерческие спектакли, вот и оказался за бортом. Пусть бы там и оставался!
— Подождите, подождите, господа! — замахала руками Альбина Олеговна, готовящая роль, Эмилии. — Если говорить без эмоций, имел ли право Медведев отстранять нас от работы? " Отелло" репетировали мы! И спектакль закрыли не по нашей вине. По существу, мы лишились работы. Он был обязан взять в спектакль тот состав, который репетировал " Отелло".
— Да не хотел он нас брать, Альбиночка! — крикнул Голованов. — Ты не заметила кого он взял?..
— Он взял тех, кто по существу лишился работы на много лет… — ответил за Альбиночку, Бобров. — Они лишились работы много лет назад… Я их так же не люблю, как и вы…
— Ты попал в точку дорогой мой. — обрадовался Голованов. — Медведев взял в работу таких же, как он сам. Неудачников!.. А почему они ничего не делали в театре?.. Так же, как и он сам?.. Потому что время их ушло! Сейчас никого не интересует психология. Сейчас никого не интересует Станиславский… Сейчас зрителей интересует раз-вле-че-ния! Счастлив я от этого, или нет, роли не играет. Люди приходят в театр отвлечься от своих проблем… А что плохого в эротике? Это мы раньше боялись о сексе говорить… А сейчас говорим. И правильно делаем! Это вам говорю, я!.. Старый консерватор!.. Но я перестроился. Все мы, перестроились. А Медведев и компания, не перестроились!
— Абсолютно прав ты, Пётр Алексеевич! — согласился Почечкин. — Стрижёв предлогал ему постановки. Ты помнишь?
— Как же не помнить. Не первый год в театре работаю.
— Все мы помним. — продолжал Почечкин. — И очень часто Стрижёв предлагал ему постановки… Медведев сам отказывался от них. То ему не нравится, что в пьесе много мата, то ему не нравится, что пьеса о " Новых русских". Не нравится, что на сцене будут голые мужчины… Или женщины… Может быть нам тоже это не нравится, но что же делать?.. Время изменилось! Изменился зритель! А мы, между прочим, должны работать для зрителя, а не для медведевских принципов!
— Да, какие там у него, принципы!.. — возмутилась Альбина Олеговна. — Эротику надо уметь ставить. А он не умеет. У нас принцип один — Зарабатывать деньги! Посмотрите, что вокруг делается!.. Все делают деньги… У меня семья. И мне нужны деньги! И спасибо Совдату Гапуровичу, за то, что он перевернул наш театр и научил нас всех, делать деньги!
Понеслись одобрительные возгласы. Кто-то зааплодировал.
Муташев сидел и делал вид, что он о чём-то серьёзно думает. Очень серьёзно слушает актёров и о чём-то серьёзно думает. Но он ни о чём не думал. В данный момент, ему было всё-равно какой состав поедет в Англию. Главное, чтобы театр туда поехал. Почему?.. Это знают только избранные…
Но после того, как упомянули его имя, он должен как-то отреагировать. Он не был театралом и он не знал, что взбунтовавшиеся актёры преследовали и другую задачу — понравиться спонсору. Они говорили в его присутствии то, что он хотел бы услышать. Каждый из них, в душе презирал Муташева. Ведь до его прихода, все они, тоже были актёрами. Учились в театральных ВУЗах, изучали систему Станиславского. Они так же, как и Медведев прекрасно понимали, во что превратил театр Муташев. Но в отличии от Медведева и его актёров-единомышленников, они боялись и страшились переменчивой, актёрской судьбы. Они давно убедились на своём опыте и на опыте других, что все они принадлежат к униженной и оскорблённой профессии. Они давно уверовали, что государство относится к ним, как к клоунам, или в лучшем случае, как к средству пропаганды и агитации своих идей. Так было раньше, так есть сейчас и так будет всегда! Так зачем же ломать копья? Есть работа, есть начальство. Пусть они всё и решают!