— Сказал, что всё хорошо! И с женой хорошо, и с детьми хорошо!…
Супруги некоторое время молчали.
— Пойду отдохну немного. — вздохнул Иванушка.
— Иди. — согласилась Наташа.
Иванушка зашёл в спальную комнату. Наташа взяла пустые чашки и пошла на кухню.
ПОМИНКИ.
Поминки проходили в театральном буфете. На столах стояли фрукты, лёгкая закуска, различные бутылки с алкоголем и многое другое. Гриценко пришли, когда поминки были уже в самом разгаре. К ним сразу подошёл директор театра, Андрей Фёдорович и повёл их к свободным стульям.
— Располагайтесь и чувствуйте себя как дома. У нас самообслуживание. Берите стаканы, фужеры, рюмки, тарелки. Наливайте, пейте, закусывайте и скорбите.
Андрей Фёдорович отошёл к группе других людей, а Наташа с удивлением посмотрела на Ивана.
— Это что, была шутка, на счёт " скорбите"? Прямо так, в лоб… Несколько грубовато… Или у них так принято?
— Не знаю. — с неохотой ответил Иван.
— Как-то не этично!
— Не усложняй, Наточка. Люди трезвомыслящие. Пугова уже не вернуть. Жизнь продолжается. Согласись, глупо, сидеть, вздыхать и плакать.
— Ты прав. Налей пожалуйста мне красного вина.
Когда Гриценко вошли в буфет, Медведев увидел их сразу. В душе его что-то дёрнулось. Он ведь знал кто ведёт дело Пугова. Когда следом за следователем вошла Наташа, Медведев невольно отвернул лицо в сторону. Он знал её очень хорошо.
Несколько лет назад, когда театр был государственным, она была здесь частым гостем. Даже не гостем, а добрым партнёром театра. Писала рецензии на их спектакли. И на его, в частности. Сейчас правда в театр не ходит и ничего не пишет. И правильно делает. Сейчас театр, уже не театр, а сборище " официантов" по выражению какого-то актёра. Слово " театр" имеет несколько иное назначение. " Театр — это моя безусловная жизнь в моём обществе", молча процитировал своё собственное определение театра, Медведев. " Жизнь не условная, не лицемерная, как в жизни. А настоящая. Когда ты говоришь, что хочешь говорить и поступаешь так, как ты хочешь поступать. В моём обществе, у которого такие же проблемы как у меня, такие же страхи, надежды, отчаяние".
"Конечно в советское время была цензура" — думал Медведев глядя на Наташу. — " Да, мы были идеологическим фронтом. Да мы делали "нужники". Спектакли о партии, о Ленине, о революции. Но в свободное время от идеологических боёв, мы ведь играли Чехова, Достоевского, Уильямса. Это уже была работа для души. В спектаклях "для души", мы находили способ говорить о своих наболевших проблемах и проблемах зрителей.
Используя любой текст, мы вкладывали в него такой подтекст, чтобы зритель угадывал по нашим интонациям, по выражению лица, что речь сейчас идёт не о времени Софокла, или Сервантеса, а о нашем времени. Когда актёр устами Сальери кричит со сцены " Нет правды на земле, но правды нет и выше!", зрители понимают, что актёр кричит не о Моцарте, а о сегодняшнем дне."
Наташа Гриценко знает всё это не хуже Медведева, но она не знает, что он перестал вкладывать антиперестроечные под тексты, а взял пистолет в руки и стал стрелять.
Тем не менее лучше с ней взглядами не встречаться! Надо направить глаза от неё подальше. Благо есть куда направить.
Посреди буфетной комнаты, на чистой площадке от столов и стульев, актёры и актрисы по очереди разыгрывали сценки из несостоявшегося спектакля " Отелло". Видимо всё это было посвящено памяти, разумеется жизнеутверждающей памяти, безвременно ушедшему на вечный покой, "замечательному актёру", Валентину Пугову.
Служащие театра и пришедшие гости, сидели вокруг и гоготали.
— Я вам покажу как Валентин потрясающе репетировал начальную сцену. — восторженно крикнул Почечкин Миша репетировавший роль Кассио. — Когда он сообщает Бробанцио, отцу Дездемоны, что его дочь в данный момент, занимается любовью с мавром… Конечно я так не смогу сыграть, я смогу только обозначить… Хотя наш режиссёр не любит этого слова "обозначать". Виктор Алексеевич обычно кричит нам на репетициях. " Ты мне не обозначай роль, ты живи ею!".
Все присутствующие засмеялись и зааплодировали, глядя в сторону режиссёра.
— Ведь правду сказал, Виктор Алексеевич?
— Правду, правду. — согласился режиссёр. — Но ведь ты сам сказал, что не сможешь жить ролью. Тебе простительно. Валяй дальше.
— Так вот. — продолжал Миша. — Текст был такой… Дай вспомню…
— А ты своими словами! — кто-то выкрикнул из присутствующих в зале.
— Может ты лучше Шекспира скажешь! — выкрикнул другой.
— Уговорили. — согласился Миша. — Открою вам тайну. Этот текст как-то сочинил, сам Валентин Пугов… В шутку… Текст такой… Я его наизусть выучил… Текст такой.
" Оденьте плащ, несчастный вы отец!
Идите в ночь. Туда, где черти бродят в чёрном.
Там ваша дочь, вся белая такая,
А рядом с ней какой-то демон чёрный,
Как загорелый негр иль что-то в этом роде.
Но что увидел я потом, о ужас!
Она лежит на белом покрывале,
А что-то чёрное лежит на ней!
Они и до сих пор лежат там
И делают вам внуков чёрнобелых!".
Зрители от хохота чуть не падают со стульев.
— Ха-ха-ха!.. Шекспиру делать нечего!.. Вот это пародия, так пародия!… Молодец Миша, переходи к Пугову! Ха-ха-ха!..
— А что Пугов? — вдохновляясь похвалой зрителей прокричал Почечькин. — На этом месте, Валя хватает Родриго, — Миша вытащил первого попавшегося гостя на площадку, тот не сопротивлялся, — валит его спиной на пол и начинает имитировать половой акт, показывая наглядно Бробанцио, как трахают её дочку!
Миша разыгрывает пантомиму с гостем, все вокруг хохочат. Потом вдруг останавливается, поднимается на ноги, обводит серьёзным взглядом публику и взволнованно говорит.
— И знаете, смотрел я на игру Пугова и мне становилось жутко. В этой сцене Валентин показал весь цинизм Яго!.. Ну просто прекрасная находка, Виктора Алексеевича! — Почечкин взглянул на Медведева. — Я прав?..
— Если честно, я здесь не причём. — тоже по возможности серьёзно ответил Медведев. — Такое не может подсказать режиссёр. Такая находка может родиться только у самого актёра.
Присутствующие согласно закивали головами.
— Можно я? — на площадку неожиданно выскочил молодой актёр Гена. — Я хоть и не был занят в спектакле, но несколько репетиций видел. Повезло мне, не скрою, повезло!… Аркаша репетировал с Валентином… Соответственно сцену Яго и Кассио. Они говорят об Отелло. Эту сцену тоже Пугов написал… Пародию!.. Я потом её выучил наизусть…
— Так давай вместе! — крикнул Аркадий Почечкин. — Я её тоже помню наизусть.