— Твердо.
— Тогда чем могла им помешать Мальцева?
— В том-то и дело, что ничем. Поэтому она их и убила.
"Сколько же во мне терпения, сколько любви к людям", — подумал старший оперуполномоченный.
— Убила из чистой вредности, чтобы вам досадить?
— А как вы думаете, мне не досадно?
— Ну, все-таки убийство — это слишком сильное средство. И, заметим, небезопасное для убийцы. Так рисковать, чтобы просто вас позлить. Можно было придумать что-нибудь менее кровавое.
— Ой, да у нее фантазия-то не работала никогда. Придумать! Это Оля-то! Взяла и убила.
"И я сейчас возьму тебя и убью, — с удовольствием подумал Василий. Дыроколом или пепельницей".
— Спасибо, Люся, спасибо. Информация — бесценная. Мы обязательно проверим.
Но с такими людьми так просто не расстаются.
— Чтоб вам было понятно, какая она злодейка, я расскажу об одной тайне. Вы уж, пожалуйста, не говорите никому, это просто для вас, чтоб вы поняли. Люся заговорщически огляделась. — Оля цинично заразила весь наш штаб одной болезнью.
— Подсыпала заразу в котелок? — догадался Василий.
— Нет, эти болезни передаются другим путем, — Люся томно хихикнула. Гонореей.
— И — убитого Гарцева? — изумился сыщик.
— Да. Но тогда он еще был жив.
Василий расхохотался:
— Ах, живого заразила? А то я ужас что подумал… Хотя, знаете, Люся, после его смерти ей было бы трудно это сделать, потому что судебный морг тщательно охраняется. А его невесту удалось заразить?
— Ну, разумеется, у них же были отношения, — удивилась Люся непонятливости опера.
— Но отношения, выходит, у Гарцева были не только с ней, — продолжал докапываться до истины Василий.
— Так я про то и говорю.
— Простите, Люся, — сыщик потупился, — и — вас?
Она скорбно кивнула:
— А вы говорите — убить. Для нас тогда это был такой моральный удар, почище убийства. Согласитесь, среди своих это не принято. Потом, это же значит, что она была еще с кем-то.
— А вот так, внутри вашего коллектива — это принято? Ну, я имею в виду, отношения всех со всеми?
— Ну, не всех со всеми, что вы. Кого-то с кем-то. Получилась цепная реакция.
— Простите, Люся, а, как бы сказать, во внешний мир вы свои болезни не выносите? — разго-вор определенно становился забавным.
— Нет. У нас не принято заводить романы на стороне, — твердо и гордо ответила Люся.
— Но откуда-то взялась же эта, гм, неприятность?
— От Мальцевой, я же говорю!
— Веселенькое место — ваш дом творчества, я вижу.
— Да. У нас очень весело, поверьте. Приходите к нам, мы всегда рады гостям, — Люся расплылась в улыбке и зачем-то принялась копаться в своей сумке типа "матерчатая авоська". Василий предположил, что она собирается извлечь на свет рекламные проспекты веселого дома творчества. И ошибся. Покопавшись вдоволь и так ничего и не достав, его собеседница отложила сумку в сторону.
— Верю. Сейчас, я надеюсь, со здоровьем все в порядке? — спросил Василий.
Она посмотрела на него масленым взглядом и горячо заверила:
— Да, можете не волноваться. И вдруг забеспокоилась:
— Вы мне не верите? Так вот, я точно знаю, что в тот день, когда Рому убили, Оля была у него. Чтоб вы мне поверили, я даже скажу, где у них было свидание — в квартире у Ивана. Убедились?
— Да? А откуда вы это знаете? — строго спросил Василий.
— Марина была у меня, когда кто-то позвонил и рассказал об Оле и Роме. Вот. — В Люсином взгляде сквозило превосходство: ну что, съел?
— Кто мог знать, что Грушина у вас?
— Все. Все знали. Она попросила секретаршу директора в своем лицее, если ей позвонят, всем давать мой телефон. Вот, и эта женщина сказала Марине, что в эту самую минуту у Романа любовное свидание в квартире у Ивана.
— И Грушина туда поехала?
— Да, сразу.
— А кто, кроме вас, знал, что Гарцев собирается поехать в квартиру к Кусяшкину? — Василий положил перед собой лист бумаги и взял ручку.
— Оля, я же вам говорю.
— А — еще?
— Зачем вам «еще»? Она же убийца.
— Конечно. Но таковы формальные требования.
— Еще Марина.
"Нет, все-таки дыроколом, — подумал Василий. — Оно надежнее".