— Я вам про Грибоедова и говорю.
— Да? Его так же звали, как и Пушкина? Надо проверить. Далее Одоевский?
— Какой?
— А их сколько?
— Я, по крайней мере, знаю двоих.
— И как их звали?
— Одного — Владимир Федорович, другого — Александр, отчества не помню. Который декабрист.
— И кто из них учился в пансионах?
— Понятия не имею.
— Та-ак. Отчество Раевского знаете?
— Какого?
— Их тоже было двое?
— Нет, их было гораздо больше. Первый — декабрист Владимир Федосеевич, потом — генерал Раевский. Был еще Александр Раевский — демон Пушкина. Потом Николай…
— А какой учился в пансионе?
— Не знаю.
Режиссерша ушла недовольная и нажаловалась Рэне, что Марина ничего не знает толком, зато выпендривается и срывает мероприятие. Рэне опять вызывала Игоря и долго с ним беседовала, в результате чего Игорь стал Марину избегать и вплоть до самого открытия пансиона ни словом с ней не обмолвился.
А на открытии Рэне Ивановна чуть не набросилась на Марину с кулаками. Пока дети пели песни и читали стихи, все было ничего. Пока именитые гости перед телекамерами произносили торжественные речи о "нашем будущем" и о "силе таланта, который надо оберегать", все было даже прекрасно. Но во время банкета Марина позволила себе немыслимую вольность. Зачем? По неосторожности.
Известный танцовщик, нахваливая детей, посетовал на то, что "дети у вас замечательные, это видно, но что же они такие зажатые? Они еще успеют обрести солидность".
Рэне Ивановна не успела ответить, зато Марина танцору возразила:
— Сейчас они совсем не зажатые, обычно они у нас куда скованнее.
Известный композитор, услышав, видимо, только слова Марины и не поняв после пол-литра водки, о чем вообще речь, поддержал разговор следующим образом:
— Да, детей надо воспитывать и держать в строгости. Так они, согласен, хорошие у вас, но очень развязные, наглые.
Потом танцовщик похвалил девочку, которая уже успела прославиться своими эстрадными песенками:
— Голос замечательный, данные хорошие, но зачем она поет такую эстрадную дрянь? Потом эти вульгарные ужимки, прыжки…
Рэне Ивановна, будучи женщиной незатейливой и простой, отреагировала на это так:
— Шоу-бизнес требует таких песен, и, знаете, она же нарасхват со своим репертуаром, все время гастролирует, ездит повсюду, такая известность!
На это немедленно откликнулся глава одной из конфессий:
— Как — все время гастролирует? А учеба? (Наивный человек.)
Рэне Ивановна охотно выдвинула свою версию происходящего:
— Родители понимают, что дар не вечен, и неизвестно, долго ли она еще сможет так успешно выступать. Они, наверное, хотят заработать денег сейчас, пока есть возможность.
Жена видного государственного чиновника в ужасе воскликнула:
— Как! Зарабатывать деньги на собственном ребенке?! Какой кошмар. Нет, надо учиться, обязательно надо.
И вот тут Марина опять оплошала:
— Да у нас пока до учебы не дошло, мы все к открытию готовились, так что гастроли не мешали.
В коридоре Рэне Ивановна схватила Марину за грудки и зашипела:
— Ты мне за это ответишь! Я тебе обещаю. Ты еще пожалеешь о том, что вредишь нам! Горько пожалеешь!
Открыв дверь и увидев милиционера, она не удивилась. Даже, пожалуй, обрадовалась. Вдруг ему удастся разрядить обстановку в доме? Лиза целый день рыдает в своей комнате, Алеша сидит у себя, не выходит. Единственный нормальный человек — мама, она в панику не ударяется, успокаивает всех, пока, правда, безуспешно.
— Мне бы хотелось поговорить с вашей дочерью, — сказал милиционер.
— Попробуйте. Боюсь, не удастся, — процедила Ирина сквозь зубы.
— Почему?
— Она очень расстроена, испугалась за отца. Когда она к нему приехала, ей в первый момент показалось, что он уже умер.
— Ничего, мы умеем разговаривать с расстроенными. Но сначала, Ирина, несколько вопросов вам. Правильно я понимаю, что в случае смерти вашего бывшего мужа вы наследуете все его имущество? — Милиционер смотрел на нее наглыми глазами — бестактность собственного вопроса его нисколько не смущала.
— Что вы имеете в виду?
— То самое, что вы подумали.
— Вы хотите сказать, что я их всех убила?
— Я хочу, чтобы вы ответили на вопрос.
— Нет. — Ирина зло прищурилась. Я — ничего не наследую. Если, не дай бог, конечно, с Иваном что случится, наследниками будут дети.
Милиционер понимающе улыбнулся:
— Опекуном которых вы являетесь.