Очнувшись, Вик не поняла ни слова из того, что сказала Мартина, она лишь в ужасе смотрела на горничную, мотая головой из стороны в сторону. Как же ей объяснить все, что она почувствовала, увидев портрет родной бабушки в чужом доме!
Но Мартина сделала другой, более логичный вывод.
— Воровка, я так и знала, — разочарованно проговорила она, после чего закричала, — Пани Анна! — голос не подвел Мартину, и слышно ее было, наверно, до самой Праги.
Анна появилась даже быстрее, чем ее ждала Мартина. Для горничной всегда оставалось загадкой, каким образом ее хозяйка могла передвигаться так стремительно!
— Что, ну что еще такое? — немного устало произнесла она.
От звука ее голоса Вик захотелось вжаться в стенку, а еще лучше — исчезнуть. Но она даже не отвела взгляда, а с вызовом уставилась на графиню. Одета та была уже по-другому: в глухом черном платье, за черной вуалью ее лица почти не было видно. Несмотря на то, что это был банальный траурный костюм, она производила жуткое, инфернальное впечатление.
— Я нашла ее здесь, с вашими драгоценностями!
Анна многозначительно уставилась на Вик.
— Каким образом эта девочка оказалась в моем доме? — в ее голосе не прозвучало ни капли злобы, скорее вежливый интерес, но от этого фраза казалась еще более жуткой.
Мартина пожала плечами — дескать, откуда ей это знать.
— Я требую объяснений, что ты здесь делаешь, после этого ты немедленно покинешь мой дом! Я не потерплю здесь воров, — на чистом, но старомодном английском произнесла Анна, обращаясь к Вик.
Но Вик продолжала лежать на полу, глядя на Анну. Графиня слегка замялась, но все же подала ей руку, чтобы помочь ей встать. Девочка опасливо уставилась на руку в черной кружевной перчатке, но ей ничего не оставалось, кроме как принять помощь.
Мартина поддержала девушку, и, совместными усилиями, та оказалась на ногах.
— Отведи ее в гостиную и пошли кого-нибудь к пану Тесаржу. Пусть сам забирает свою попрошайку, — приказала Анна, — я же хочу посмотреть, что из моих вещей еще пропало.
— И что ж мне с тобой делать? — вздохнула Мартина, глядя на порученную ее заботам девушку, — госпожа сказала — в гостиную…
Мартина разговаривала сама с собой, прекрасно осознавая, что Вик не понимает ни слова. Девушка чувствовала вину, что позволила этой попрошайке остаться. Она второй раз наступила на те же грабли. Вор останется вором всегда… Но, глядя в большие зеленые глаза девочки, распахнутые от ужаса, Мартина не могла поверить, что она хотела украсть золото пани Анны, хотя видела это своими глазами. Нет, что-то здесь было не так.
В гостиной она усадила девочку на диван, как и приказывала хозяйка, про себя прикидывая, какую же неправдоподобную историю ей придется придумывать, чтобы объяснить таинственное появление Вик в поместье. Не сносить ей головы, если пани Анна узнает, что чуть было не лишилась своих драгоценностей из-за горничной.
Мартина приподняла юбки и припустила на задний двор.
После недавнего дождя земля, утоптанная лошадьми, гусями и курами, содержавшимися в ближайших к поместью домах, превратилась в грязное месиво, так что Мартине пришлось приподнять юбки еще выше, чем позволяли приличия, почти до колен, и ступать очень аккуратно, чтобы не запачкать туфли. Поймав за ухо болтавшегося без дела деревенского мальчишку, горничная сунула ему в грязную ладошку монету и велела срочно бежать к инспектору Тесаржу.
Часы на каминной полке тикали, отмеряя время. Мартина смотрела на попрошайку. Вик смотрела на горничную. Несколько раз то одна, то другая делали попытки заговорить, но Вик не знала ничего, кроме нескольких фраз на ломаном чешском, а Мартина не понимала ничего в ее лепете. Но все же что-то показалось знакомым наблюдательной девушке в незнакомых словах…
«Обязательно надо узнать, на каком языке она говорит, наверняка это английский», — отметила про себя горничная, этот язык она часто в последнее время слышала от Анны и ее брата, особенно когда те оставались вдвоем.
Наконец за дверью послышались шаги. Мартина вздохнула с облегчением — роль стражника ей совсем не понравилась. Вик же вся напряглась и порывисто наклонилась вперед, хватая свою оппонентку за рукав темного платья:
— Это место… дом. Плохо! — горячо прошептала она. — Нельзя оставаться…
Графиня вошла в помещение неслышно и незаметно, словно тень. Или, судя по ее траурному костюму, скорее как летучая мышь с турнюром.
— Зачем ты проникла в мою комнату? — спокойным голосом спросила она у Вик опять же на английском.
Спокойным, холодным, и столь же безэмоциональным, как айсберг, голосом, от которого повеяло ледяным ветром. Мартина вдруг вспомнила, что у нее есть неотложные дела на кухне и даже сделала несколько шагов в ее направлении — как раз до той колонны, за которой ее не было видно, но была возможность понаблюдать предстоящую сцену.
— Вас искала, — буркнула Вик.
Она прекрасно понимала, что все ответы на свои вопросы графиня знает. Ей уже рисовались самые страшные картины того, что ей предстоит. Перед глазами стояли воспоминания о той ночи в Лондоне. То существо — такое же, как графиня…
— Убийца!!! — сама не своя от злости заорала Вик и бросилась на Анну, надеясь если и быть убитой, то хотя бы в схватке. — Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Ты убила бабушку Веронику!
И была остановлена тем, чего уж никак не ожидала от этой странной женщины — безумно сильной, безумно болезненной пощечиной.
— Матерь Божья, — прошептала Мартина, на глазах которой разворачивалась вся эта картина, — пани…
Сама Анна была удивлена ничуть не меньше своим поступком, таким опрометчивым, эмоциональным и… человеческим. Вампиры ведь так себя не ведут? Они кусают и пьют кровь, а не раздают пощечины!
— Успокойся, идиотка, — тихо сказала Анна.
Графиня стояла словно статуя, не двигаясь и глядя из-под вуали холодным взглядом темных глаз на девочку. Вик показалось, или они и правда засветились красным?
— Ты сейчас же покинешь поместье, — сказала она.
Вик кивнула. Ну а что ей еще оставалось? Анна сильно схватила ее за руку, и девочка едва не вскрикнула, настолько холодными оказались пальцы графини. Анна же сжимала запястье девочки все сильнее, словно не замечая причиняемой ей боли.
— Отпусти меня! — во весь голос завопила Вик.
Она прекрасно знала, что графиня её понимала, но вот ничего умнее этой до жути банальной фразы в голову так и не пришло. Анна её пугала. Почти до потери разума. Вик чувствовала себя маленьким зверьком, зажатым в угол хищником. Но ведь и у маленьких крыс бывают зубки…
Вик сглотнула. Прикрыла глаза и уже почти нормальным тоном сказала:
— Если вы меня не отпустите — я закричу. Громко.
Анна мгновенно разжала пальцы, словно испугавшись угрозы Вик. Злость постепенно уходила, уступая место любопытству.
— Ну и что интересного ты нашла в этом доме?
Вик подозрительно, будто не веря тому, что её руки все же свободны от этого могильного холода, посмотрела на Анну. Ей хотелось сказать, что она и слова не промолвит, что никто не имеет права её тут удерживать, что сейчас придет инспектор Тесарж и уведет её из этого холодного и страшного места, а она, стоя за его спиной, покажет язык всем злодеям и все закончится хорошо.
— Ничего я вам не скажу, — буркнула Виктория себе под нос, обижено надув губки.
Вот и все. Тупик. Капризный ребенок.
Анна пожала плечами. Она понятия не имела, что делать с этой девицей. И решила выбрать самый простой выход — напугать. Кричи, не кричи — не поможет.
— Ах, ты так! — Анна зашипела, словно змея. День сегодня, все-таки, выдался не из легких.
Слава богу, именно в этот момент открылись двери, и вошел Эдвард.
— Что тут произошло? — спросил граф Варвик, появившись в гостиной. Он бросил мимолетный взгляд на Вик, затем снова посмотрел на «сестру».