— Я сделаю, — кротко сказал Школьник, — только лучше давайте на компьютере.
— Нет, на машинке, — возразил профессор.
Миша с Вовкой переглянулись — известно было, что Шеф никак не перестроится на современную технику, но Школьник лучше знал заведующего кафедрой и понимал, что профессор надеется под это дело выдавить из милиции ещё и компьютер — или хотя бы принтер. Искорки в глазах Володи Разина показывали, что тому тоже ясен ход мысли руководства.
Школьник ушел печатать, а профессор повернулся к Вовке Носовому:
— Так, Владимир Иванович. Ты электронику сумеешь проверить и восстановить?
— Управление могу. А измерительные системы и автоматику — нет. Их без Юрика никто не восстановит.
Немовлюка передернуло. Любое упоминание о тихом, улыбчивом и безмерно талантливом электронщике, который разрабатывал всю электрическую часть стенда, вызывало у профессора разлитие желчи. Одна фамилия чего стоит Завезиздров! А главное — при всей своей мягкости и тихости ни разу не послушался, все всегда делал как хотел, на обещания дать защититься не реагировал и в конце концов сгинул неизвестно куда.
Миша Байбак — не хватало ему чуткости в подобных делах, по молодости, видимо, — напротив, живо заинтересовался и развернулся к Вовке:
— А где Юрик сейчас, не знаешь?
Вовка, который тоже держал себя за электронщика, однако понимал, что до Юрика ему и за сто лет не дорасти, буркнул презрительно:
— Бутылки принимает на Вознесенском рынке.
Профессор разразился негодующим монологом о тех, кто способен изменить науке в погоне за длинным рублем…
…но тут без стука распахнулась дверь и в кабинет вошел румяный, гладкощекий и наглаженный Белецкий. За ним следовал, сияя широкой ухмылкой, Павлик Бабешко в распираемом внутренними противоречиями милицейском мундире.
По безмолвной команде профессора завлаб Разин живчиком метнулся звать Школьника, но тот уже неспешно шел к кабинету с отпечатанными бумагами в руке.
Профессор, сделав два шага из-за стола, пожимал руку Белецкому, завлаб тихонько затворял за собой дверь, ассистенты, поднявшись со стульев, переминались с ноги на ногу, а бесцеремонный Школьник, не считаясь с торжественностью момента, хлопнул Бабешко по пузу и спросил:
— Что, Павлуша, все пухнешь от забот?
На что капитан ухмыльнулся ещё шире и ответил своей всегдашней присказкой:
— Пока толстый сохнет, худой сдохнет!
Белецкий подозрительно покосился в ту сторону, увидел, что речь идет не о нем, и сел к столу, поддернув наглаженные форменные брюки. Профессор занял свое место несколькими секундами позже, сделал жест рукой:
— Садитесь, товарищи.
Переждал, пока утихомирятся, и начал:
— Боюсь, не сможем мы вам помочь, Виктор Витальевич…
Белецкий не отреагировал — за столько лет знакомства изучил уже все подходцы старого торгаша.
— …мы тут с товарищами посмотрели — не починить нам стенд. Десять тысяч долларов и три месяца работы. Вот, как видите… — протянул полковнику список.
Белецкий взял листки, остановил профессора движением приподнятой ладони, начал читать.
— Генератор постоянного тока 50 киловатт… в Чураеве их делают?
— На "Электротяге", — так же коротко и быстро отозвался Школьник. Сам за собой не раз замечал, что подстраивается в резонанс собеседнику, — и сердился на себя. Но сейчас оно было кстати.
— Павлик, есть у нас друзья на "Электротяге"?
Бабешко вытащил пухлый "органайзер".
— Начальник отдела сбыта подойдет? Звонил мне вчера насчет техпаспорта.
— Годится. Пороется в неликвидах, найдет… — Белецкий рассеянно потянулся левой рукой к мраморному стакану на столе у профессора, вытащил красный карандаш, поставил в списке жирную птичку. — Так. Что там дальше? Электродвигатель переменного тока 1,2 киловатта, привод гидронасоса… Обратный клапан…
Павлик, не дожидаясь вопроса, доложил:
— Завод "Гидроавтомат", директор — друг Будяка, все бегает с жалобами на таможенников, он в Россию продукцию КамАЗами возит, оттуда комплектующие…
Список непреодолимых проблем в руках Белецкого съеживался, словно шагреневая кожа.
— Так. Ага, перечень работ… Установка тахогенераторов — это что, для электрика работа?
— Для слесаря высокого класса, — отозвался Школьник.
— Это сколько угодно. Слесарей, электриков, такелажников, бетонщиков мы у Никодимова найдем. — Заметив недоуменный взгляд профессора, пояснил: В тюрьме. — Вдруг коротко улыбнулся: — Чураевская тюрьма в книге рекордов Гиннесса числится как самая большая в мире. Только цифры у них устаревшие…
Он дошел до конца списка, перевернул листок, убедился, что на обратной стороне нет дополнительных пунктов.
— Так. Сегодня у нас восьмое. Десятого к вечеру закончим?
— Десятого декабря? — с сомнением переспросил Немовлюк.
— Какого декабря? Следствие ждать не может, мэр погиб, Григорий Васильевич! Десятого ноября, послезавтра!
Профессор возмущенно засопел, откинулся на спинку кожаного полукресла.
— Виктор Витальевич, сколько тебя знаю, всегда ты был авантюристом, но сейчас явно лишнего хватил!
Белецкий глянул на него абсолютно невинным, ну совершенно непонимающим взором, ответил без улыбки:
— Сейчас у меня рычаги длиннее.
Аккуратно сбил листки стопочкой, протянул Школьнику.
— Мне копии сделайте на ксероксе, пожалуйста.
Немовлюк развел руками:
— Нету у нас ксерокса…