— Виктор Витальевич, вы ведь Мотыку помните?
Белецкий утвердительно кивнул и сказал, что не помнит.
— Ну да, вы ж молодой, это в шестьдесят девятом году было, когда первый стенд пускали, в таксопарке. Он был министр, возглавлял комиссию, "Волга" вылетела со стенда и чуть его не убила. Министра!
Положим, Мотыка был только замминистра, но Школьник не стал уточнять с чуть не убитым министром байка звучала солиднее.
Все-таки слишком их тут много…
Школьник с сосредоточенным лицом обошел вокруг стенда и автомобиля и вежливо, но напористо отодвинул зрителей ещё дальше. Потом спустился в канаву, осмотрел снизу передний мост и рулевую трапецию. Сильно все-таки перекосило…
Выбрался наверх, подошел к сидящему за рулем ассистенту.
— Вовка… э-э… Владимир Иванович, геометрия нарушена, начнем крутить — машину потащит. Найди положение баранки.
Вовка кивнул.
— Потом, когда я махну рукой, легонько тормознешь — и смотри, как он себя поведет.
Вовка кивнул ещё раз.
Борис Иосифович вернулся за пульт и включил генераторную установку. Из подвала гул не доносился, но лампочка на пульте зажглась. И вот наконец Школьник начал медленно и плавно поворачивать потенциометр. Что-то отчетливо скрипнуло, ролики и колеса шевельнулись, повернулись и начали вращаться.
Нос "Москвича" поплыл вправо, Вовка резко повернул рулевое колесо, нос шарахнулся влево, но Вовка уже поймал нужное положение и вернул рыскливый автомобиль в достойное положение.
— Здорово вправо тащит! — крикнул Вовка Школьнику.
— Началось вращение колес, — авторитетно объяснил профессор.
— Приготовься тормознуть — вполсилы и коротко! По моему сигналу! скомандовал доцент Вовке и оглянулся.
Возле Юрика уже сиял счастливой улыбкой от уха до уха старый друг Бабешко, что-то рассказывал, быстро шевеля губами, Юрик машинально кивал, но сам внимательно следил за Школьником.
Борис Йосич повернулся к Вовке, сделал знак бровями — и резко махнул рукой. По этому сигналу Юрик нажал кнопку "Торможение", а Вовка — тормозную педаль.
Коротко вжикнуло, нос "Москвича" мотнулся влево, ассистент энергично заработал рулем, выравнивая машину. Колеса повертелись ещё немного, постепенно замедляясь, и остановились.
— Давайте ещё пару раз, — попросил Вовка, — пока я прилажусь перед торможением перебрасывать руля.
— Минутку! — отозвался Школьник и кинулся к самописцу.
— Пишет! — с некоторым удивлением сообщил ему Завезиздров.
— А масштаб "йот" не мал? — нахмурился доцент.
— Думаю, нормально будет — он ведь слабо тормозил, — отвечал Завезиздров с плохо скрываемым удовольствием. Все-таки это дело, при всей своей экономической невыгодности, было для него приятнее и интереснее, чем прием бутылок. Подумал, добавил: — На пятнадцати сопротивление было нормальное.
— Ну да, иначе вот эта ступенька на диаграмме была бы повыше… что, подзабыл уже?
Школьник промокнул взмокший от суеты и нервов лоб и кинулся на прежнее место.
Еще раз восемь разгоняли и тормозили, пока Носовой не приладился теперь "Москвич" стоял прилично и не шарахался из стороны в сторону.
— Ну вот, — довольным голосом объявил Школьник, — сейчас дадим тормозам остыть минут пятнадцать — и можно начинать.
Белецкий, непостижимым образом оказавшийся рядом с ним, спросил нетерпеливо и даже как будто обиженно:
— Так вы что, ещё не начинали?
Ему, как всегда, надо было, чтобы дело закончилось за пять минут до начала.
— Так машина ж битая, товарищ полковник, — пояснил Бабешко, — надо было приладиться, вы ж видите, кидает её. При настоящем торможении вообще вылететь вбок может, если не приспособиться, никакие предохранительные ролики не удержат.
Объяснения своего человека удовлетворили Белецкого — а то ему все казалось, что эти ученые жулики его обманывают, только цену набивают.
Пока остывали тормоза, покурили во дворе. Лаборант Владик тем временем установил в кабине пневмоногу и тоже вышел с сигареткой.
Капитан Пархоменко, человек новый, а потому незнакомый в тонкостях с диагностикой, выспрашивал у Школьника немного презрительным, немного подозрительным тоном:
— Так это что, вам каждый раз столько возиться приходится, чтобы проверить тормоза? Я по тормозному следу за минуту все увижу…
— Не каждый — это же экспертиза автомобиля, побывавшего в катастрофе, а не просто текущая проверка… А насчет тормозного следа — предположим, что идет дождь. Много вы проверите?
Пархоменко что-то буркнул, Бабешко похлопал его по плечу:
— Не спорь с наукой, капитан, заклюют…
Винницкий утащил некурящего Юрика внутрь, к самописцу, и взялся дотошно выспрашивать о тонкостях, Юрик благодушно отвечал, но в особо заковыристых пунктах покачивал головой и рекомендовал спросить у Йосича.
Немовлюк же, прибившись к Белецкому, рассуждал:
— Вот как судьба решает — достиг человек такого поста, и вдруг… Даже странно, машина почти не побитая, а человека нет.
Полковник отвечал своей обычной скороговоркой:
— Медики говорят, прекращение сердечной деятельности, спровоцированное аварийным стрессом.
Немовлюк поднял глаза:
— Так что, если бы не сердце, был бы жив?
Белецкий коротко развел руками.
— Слушай, Виктор Викторович…
— …Витальевич, — пробормотал полковник.