– Мы соскучились друг по другу… Анетта говорила о больной матери.
– Арнаудов, спрашиваю тебя без шуток: о чем вы беседовали столько времени?
– Станчев, я устал…
– Задаю тебе последний вопрос: о чем вы говорили на этом месте? Спорили, ругались, договаривались о чем-то?
– Я уже сказал, ничего другого не было.
Михов кивнул, что означало: давай в открытую. Того же мнения придерживался и следователь. Он засунул руку в карман куртки и вытащил оттуда листок с банковскими кодами.
– Эта вещь тебе знакома?
Все еще ни о чем не подозревая, Григор воззрился на клочок бумаги. Зрачки его расширились, затем глаза закатились, он осел на сторону, голова упала на грудь. Подбежали ребята из «волги», подняли его и оказали первую помощь. Арнаудов лежал, запрокинув голову, пульс резко упал.
– Ничего страшного, он же здоров, как бык, – сказал лейтенант Влахов, убирая пальцы с запястья Григора.
Станчев отдал приказ обыскать Арнаудова, сам же направился переговорить по радиосвязи с Досевым… Взяли мы его, доложил Станчев, сопротивления не оказал. Разыгрывает интимный вариант с провалами в памяти. Увидел шифры, потерял сознание… Да, все записывается, продолжаю… Понятно, прижмем его.
Он вернулся к «ладе», у которой дежурил Влахов. Михов вышел вперед и заглянул через кусты в овраг. Все вокруг зеленело, но при внимательном осмотре еще можно было заметить колею, оставленную машиной Кушевой. Размяли ноги, закурили, поджидая, пока Арнаудов придет в себя.
– Слабаком оказался твой земляк, – сказал Михов. – Я думал, что у него защита будет получше.
– Но все же пытается увильнуть.
– Надо было его прижимать в темпе, вроде бы тебе все известно.
– Словно его предали?
– Словно он предан, пойман, раскрыт.
Станчев глубоко затянулся.
– Поверишь ли, столько лет работаю, а все равно каждый раз противно мне это, тошнит.
– Верю, Коля.
Влахов подал сигнал, и они вернулись к машине. Арнаудов пришел в себя, но взгляд его все еще блуждал. Двери автомобиля были распахнуты настежь, и это страшно действовало на нервы.
– Продолжим, – сказал следователь. – Арнаудов, ты меня слышишь?
Арнаудов вяло повернул голову.
– Предупреждаю тебя, что допрос записывается на пленку и любая попытка запутать следствие осложнит твое положение… Итак, суммы были переведены фирмой на твое имя, а ты уступил пять процентов Кушевой как плату за риск при внесении денег в банк. Кушева добровольно согласилась или под давлением?
Арнаудов уставился в одну точку, левая щека подрагивала от нервного тика. Следователь повторил свой вопрос.
– И то, и другое, – глухо ответил Арнаудов.
– Она вносила деньги во время своих командировок?
– Да.
– Два раза?
Арнаудов кивнул.
– Почему дважды?
– Такое было условие.
– Поставленное фирмой?
– Да.
– Кто договаривался с тобой, когда, где и о каких услугах? Только точно!
Арнаудов, запинаясь, сообщил два имени, год, место. О характере услуг промолчал, и Станчев повторил вопрос.
– Предоставление сведений о конкурентах и обеспечение сделок, – выдавил из себя Арнаудов.
– А особые условия?
На лице Арнаудова появилось недоумение:
– Какие такие – особые?
– Секретная экономическая информация, которую ты передавал.
– Не передавал я никакой секретной информации.
– Как тогда ты обеспечивал сделки?
– Помогал устранить конкурентов.
– А кто тебе помогал?
– Кушева.
– Кушева – мелкая рыбешка. Кто еще?
– Инженер Братоев и доктор Тасков.
– Письменно?
– Нет, устным образом.