- Сергей, давай через забор.
Белов подошел, поднял руку, измеряя высоту, потом подскочил, уцепившись руками за край. Степан подтолкнул его, и Белов легко перебрался во двор. Он несколько минут повозился с замком, щеколда тихо звякнула, и калитка открылась.
- Так, - Полесов всмотрелся в темноту, - стойте здесь, я обойду дом.
Вернулся он через несколько минут.
- Сережа, стань к той стене, - прошептал он, - там два окна. Если что...
- Есть, - Белов, осторожно ступая, скрылся в ночи.
- Ну, Павел Сергеевич, - Полесов наклонился к начальнику узла, пошли, и если что...
- Я понял.
- Стучи.
Дверь снаружи была обита дерматином, и стук получался глухой. Они постояли, послушали. В глубине дома все было тихо. Тогда Полесов спустился с крыльца и сильно ударил в ставню. Потом еще и еще.
- Кто там? - спросил испуганный женский голос.
- Это я. Дробышева, Климов.
- Павел Сергеевич?
- Он самый.
- Да что же такое?
- Ты открой, что я из-за двери кричать буду. Валю подменить надо. Заболела.
- А вы один?
- Нет, всех монтеров с собой взял. Конечно, один.
- Я сейчас. Оденусь только.
- Давай быстрее.
Степан, припав к двери, настороженно слушал дом. До него доносился какой-то стук, чьи-то легкие шаги, шорох. Нет, он не мог определить, одна ли была Дробышева или кто-то еще прятался в темной духоте дома.
- Я войду, - тихо сказал он Климову, - а ты в дверях стань. Чтоб мимо тебя никто!
- Не пройдет.
И по этому твердому "не пройдет" Степан понял, что Климов шутить не будет, что вряд ли кто-нибудь прорвется мимо живого связиста.
А дом между тем ожил. Шаги послышались за дверью, и свет из щели на крыльцо выполз. Загремели засовы, и дверь распахнулась.
На пороге стояла женщина, лица ее Полесов не разобрал, в левой руке она держала керосиновую лампу, правой запахивала халат у горла.
- Ой, - сказала она тихо, - вы же не один, Павел Сергеевич.
- Ничего, ничего, - Степан начал теснить ее в комнату, - идите, гражданка Дробышева, я из уголовного розыска.
- Зачем это, зачем, - голос ее срывался, и она, отступая, поднимала лампу все выше и выше. Пятна света прыгали по прихожей, выхватывая из мрака углы, прихожая была маленькая, заставленная какими-то старыми картонками, обои на стене пузырились и отставали. Все это Степан уловил краем глаза. И понял, что здесь никто спрятаться не может, и дверь в прихожую выходит всего одна.
- Климов, - позвал он и услышал, как тот вошел в прихожую.
- Вы, гражданочка, засветите-ка лампу как следует и еще что-нибудь зажгите. Только быстренько.
Дробышева выкрутила фитиль, и сразу в маленькой столовой, обставленной старой, резной, потемневшей от времени мебелью, стало светло и уютно.
На столе стояли остатки ужина, бутылка вина и недопитая бутылка водки. Но главное, что увидел Степан, - два прибора.
- Вы одна в доме?
- Конечно, - Дробышева пожала плечами.
- А это? - Степан кивнул на стол.
- Вечером заходил мой знакомый, мы закусывали.
А Полесов тем временем быстро оглядывал комнату. Вот дверь закрытая, стол с закуской, этажерка с патефоном, буфет тяжелый, резной, на нем какие-то безделушки, собачка, поднявшая лапу, мальчик со свирелью, охотник...
Мелькнул Наполеон, поблескивая серебряным сюртуком и шляпой, стоял между бронзовым охотником и чугунной собачкой. Сложив на груди руки, он спокойно глядел на человеческую суету, словно осуждая ее и жалея людей.
И тут Степан совершил ошибку. Он подошел к буфету и схватил серебряную фигурку. Шагнув к буфету, он на секунду оказался спиной к двери, ведущей в другую комнату.
- Откуда она у вас? - Степан повернулся и сразу увидел открытую дверь и, рванув из кармана наган, понял, что уже опоздал.
Его сначала обожгло и отбросило к стене, и он упал, потянув за собой стул, но, падая, он все же поднял наган, только выстрелить не успел: вторая пуля словно припечатал его к полу. И, умирая, он услышал голос Климова, но слов так и не смог разобрать. А потом он увидел фонтан, и вода в нем падала бесшумно, постепенно темнея. Он хотел позвать Муравьева, хотел, но не смог.
- Ложись, сука! - крикнул Климов Дробышевой.
Из темноты спальни ударил выстрел, и пуля рубанула по косяку так, что полетели щепки. Климов присел и выстрелил из нагана трижды, потом одним броском пересек комнату и опрокинул стол, надежно загородившись его дубовым телом. Он прислушался. Тихо. Только, забившись в угол, всхлипывала Дробышева. Что делать дальше, Климов не знал. И поэтому приказ охранять выход принял для него особый и очень важный смысл. Он исходил из какого-то не им придуманного плана, и в этом плане ему была отведена особая роль. И как человек военный, бывший лейтенант Климов знал, что приказ надо выполнять точно. Он вынул из кармана три патрона и засунул их в пустые гнезда барабана. Теперь он был готов.
На крыльце послышался топот. Бежали несколько человек, но это не смутило Климова, Он поднял наган. В комнату ворвался сержант с автоматом и двое бойцов.
- Кто?.. Кто стрелял?
И вдруг сержант увидел Степана, лежавшего на полу, он сделал шаг к нему, вглядываясь.
- Степа! Полесов! - сержант бросился к убитому.
Когда они ворвались в спальню, то увидели маленькую дверь, ведущую в кладовку, и поднятую крышку люка погреба.