Он вернулся минут через десять. В одной руке Борис нес чайник, в другой что-то завернутое в газету.
- Ну, давай, - он расстелил чистую бумагу, поставил банку консервов с яркой этикеткой.
- Ух ты, - удивился Игорь, - что это?
- Второй фронт.
- Что?
- Ну консервы, колбаса американская. Вкусная, прямо сил нет.
- Я такой и не пробовал.
- А она только что и появилась, - Парамонов взял банку, и Игорь увидел сбоку, прямо на ней, ключик. Борис повернул его, и жесть, закатываясь в трубочку, начала освобождать крышку.
- Ничего придумано.
- С умом делают. Вот сейчас в Москве появились консервы ихние, колбаса, тушенка свиная, сало консервированное, шоколад. Машины грузовые. Между прочим, в каждой, говорят, кожаное пальто лежит.
- Врут.
- Я тоже думаю. Наливай чай. Вон песок в пакетике.
Игорь разлил чай, насыпал в кружки коричневатый крупный сахарный песок. До войны он такого и не видел никогда. Чай сразу помутнел, покрылся сероватой пенкой.
- Ничего, - Парамонов взял кружку, - он сладкий зато, лучше, чем сахарин. У меня от этого сахарина во рту кисло становится, словно я лимон со шкуркой съел.
- У меня тоже. Химия есть химия. - Игорь сглотнул слюну, следя за Парамоновым, режущим красноватую, покрытую желе колбасу. Но, несмотря на цвет, она оказалась удивительно вкусной. Ели молча. Допив чай, Парамонов поставил стакан в шкаф, полез за папиросами. Закурили.
- Ну как харч?
- Подходящий. Это ты что, спроворил где или из пайка?
- Колбаска-то? Пайковая. Видел, наклейка какая? Так-то. Помощь. Я вчера газету читаю. Значит, сводка с ихнего фронта. В Месопотамии. Стычки патрулей, несколько раненых. И колбаска эта. - Парамонов повертел банку в руках, прищурил глаз от папиросного дыма. - Стычки, колбаска. Легко воюют, чужими руками, кровью чужой, а как мы немцу хребет сломим, так они сразу заорут: "Мы тоже, мол, дрались..." Баночками этими. Как думаешь?
- А что думать? - Игорь постучал пальцем по столу. - О чем думать-то, Боря? Читал, о чем Совинформбюро пишет, что на фронте появляются части из армии Роммеля из Африки. Значит, могут они из Африки дивизии снимать, раз там только стычки патрулей. Я так думаю, что они ждут. Присматриваются. Вот когда мы фашистов измотаем, тогда они начнут. А пока ешьте, на машинах ездите... Да что говорить об этом. Противно становится.
- Это ты точно сказал - противно... За консервы, конечно, спасибо, Борис бросил банку в корзину с мусором, - но история всем воздаст.
- При чем здесь история, - сказал Игорь, - разве в ней дело... Нам о сегодняшнем дне думать надо. Самим, без их консервов и патрулей.
Зазвонил телефон.
- Муравьев слушает.
- Товарищ Муравьев?
- Да.
- Соединяю с майором Королевым.
В трубке щелкнуло, и Игорь услышал голос Королева:
- Здоров, Игорь Сергеевич.
- Здравствуйте, Виктор Кузьмич.
- Ну что там, какие дела?
- У меня для вас письмо от Данилова, приказано лично вручить.
- Раз приказано - вручай. Жду через двадцать минут. Пропуск сейчас закажут.
Через полчаса Игорь сидел в кабинете Королева. Виктор Кузьмич прочитал письмо, хмыкнул, поглядел на Игоря:
- Твой начальник думает, что госбезопасность - справочное бюро.
- Он просил на словах передать, что очень на вас надеется.
- Ишь ты, - майор внимательно поглядел на Игоря, - а ты знаешь, что в этом письме?
- Нет.
- Стало быть, не рассказал тебе начальник.
- Стало быть, так.
- Хороший он у тебя мужик. Очень хороший. Иван Александрович пишет, погиб Полесов.
- Да.
- Жаль. Ведь у меня были соображения насчет него. Хотел к нам Степана Андреевича забрать.
- Он бы не пошел.
- Пошел бы. Докладывай, что у тебя.
Игорь медленно, стараясь не опускать мелочей, рассказал Королеву о готовящейся операции на Тишинском рынке. Майор слушал внимательно, временами что-то помечал в блокноте. Слушал, не перебивая, и, только когда Игорь закончил, сказал:
- Есть одна мелочь, которую вы, братцы, не предусмотрели.
- Какую? - встревожился Муравьев.
- Нельзя Кострову в форме ходить. На рынке военных патрулей полно, а документики, как я понял, у него липовые. Заберут, как пить дать заберут. Тогда как?
- Освободим.