- Почему?
- Я знаю? Он всегда делает, что в голову придет. Живет сам себе хозяин. Начальство-то за перевалом. Зверя бьет, когда нужно и когда не нужно. Тут, конечно, без охоты не проживешь, да ведь разум требуется! И человеком быть нужно. В прошлом году пришел с гор, напился и куражится: "Я, Галина, трех туров подвалил". - "Где? - говорю. - Зачем?" Оказывается, вышел к ущелью, а туры по ту сторону, на склоне. Ну, он бах-бах... Стреляет-то без промаха. Всех трех и убил. "Скотина ты, - говорю, Матвей. Зачем животных истребил? Ты ж их охранять поставлен!" - "Верно, Галка, - отвечает. - Потому и напился. А удержаться не смог. Душа загорелась. Смотрю - стоят на скалах. Пока сообразил, а карабин сам палит..."
- Карабин?
- Думаете, Матвей в горы с ружьишком ходит? Ружье для инспекции. У него в лесу винтовка в тайнике и патронов куча. Здесь немцы к перевалу рвались, так на леднике до сих пор оружие найти можно. Чего хорошего, а стрелять у нас любят.
- И вы стреляете?
- Еще как! Однажды Матвея проучила. Расхвастался: "Вот я стрелок, а ты с десяти шагов в корову не попадешь!" Я ему и говорю: "Бросай фуражку!" Он подбросил, от нее один козырек остался. Посмотрели бы вы на его рожу!
Галина поднялась, придерживая вздувшуюся колоколом юбку.
- Нужно все ж повидать Олега. А то его одного понесет.
"Симпатичная девушка. Подозревать ее нелепо".
Мазин спустился со скалы и пошел вдоль речки, поглядывая на густо замешенную глиной неспокойную воду. "Интересно, что предпринял Борька? И сумел ли Матвей переправиться?" Как бы уточняя эту мысль, он посмотрел на гладкий, устойчивый с виду валун.
- Дяденька! На тот камень не вставайте. Подмыло его.
Игорь Николаевич увидел низкорослого паренька, одетого в длинную с отцовского плеча стеганку и фуражку с золочеными листиками - эмблемой, сползавшую на уши.
- Почему ты решил, что я полезу на камень?
- Да вы ж на него смотрите и ногой примерялись.
"Нужно быть очень наблюдательным, чтобы заметить непроизвольное движение!"
- Спасибо, друг. Как тебя звать-то?
- Коля.
- Николай Матвеевич?
Угадать было нетрудно. Щуплый паренек как две капли воды походил на Филипенко.
- Сколько ж тебе лет, Николай Матвеевич?
- Четырнадцать.
Мальчику трудно было дать больше двенадцати. И не только по фигуре. Глаза у Коли были детские, не похожие на глаза тех преждевременно созревших городских подростков, с которыми Мазину приходилось иметь дело по службе.
- А вас как зовут?
- Меня, Коля, зовут Игорь Николаевич. Ты здесь форель ловишь?
Паренек улыбнулся городской наивности.
- Форель под плотиной клюет... А это правда, Игорь Николаевич, что дядю Мишу убили?
- Правда.
- Вот жалко. Он здесь самый лучший был.
- Самый лучший? Почему? Он рисовал тебя?
- Не... Хотел нарисовать, но я неусидчивый. Не вышло. Зато мы с ним на охоту ходили. Дядя Миша, правда, ничего никогда не убьет. И стрелять не любил. Ходить любил, рассказывать. Про войну, как он воевал. Про Москву, про художников знаменитых. Сурикова он очень любил. Знаете "Переход Суворова через Альпы"?
- Знаю.
- Обещал меня в Москву, в Третьяковскую галерею повезти. Мы с ним часто ходили. Особенно на Красную речку.
"Там нашли самолет".
- Почему на Красную? Это красивое место?
- У нас везде красиво. Речка из озера водопадом пробивается. Напротив красных скал. Потому и речку Красная называют. А вообще-то она не красная, а обыкновенная. А на гору ни за что не взойти. Озеро знаете только как увидеть можно?
- Нет, - ответил Мазин, с удовольствием слушая симпатичного паренька.
- Нужно на Лысую подняться. Она выше озера. С нее в бинокль озеро здорово видно! Там, где лед протаял, синие-синие пятна. У дяди Миши бинокль был двенадцатикратный. Заберемся мы на Лысую, и он сидит, смотрит долго-долго.
- А самолет Михаил Михайлович не видел!
- Не... Никто не видел. Отец первый. Когда лавина пропасть засыпала.
"Зачем этот вопрос? Чем мой путь лучше Борисова? Он стремится к упрощению, я усложняю. Но где все-таки Валерий?"
- Ты, Коля, не встречал сегодня Валерия Калугина?
- Не.
- А с ним вы в горы ходили?
- С Валерием? - спросил мальчик, не скрывая пренебрежения. - Куда ему! Ленивый он. Шашлыки любит. Купит мяса и зажаривает на полянке, засмеялся Коля; и видно было, что покупка мяса с его, сына охотника, точки зрения - вещь нелепейшая.
Мазин улыбнулся.
- По горам, выходит, не ходок? Куда ж он сегодня девался?
- Да спит, наверное, в хижине.
- Где?
- В хижине. Тут рядом с колхозной пасекой домик ничейный. Его как дядя Миша отругает, он - туда, валяется на кровати.