- Такой невзрачный?
- Я вам тоже невзрачной покажусь, когда присмотритесь. Поэтому попросите вашего друга, майора, отпустить меня домой. Мама заждалась. Я ж собиралась туда и обратно, а застряла.
- Возможно, вы ему понадобитесь.
- Зачем? Матвея ловить?
- Вы уже знаете?
- А то! Говорят, из-за золота он рехнулся. Двух человек убить, это ж нужно! Психопат несчастный!
- Вы верите в эту историю?
- Так сбежал же он. Был бы не виноват, зачем бежать?
- Мысль ваша, Галочка, только кажется логичной.
- Что, не так?
- Не знаю. Много странного.
- Странное знаете что? Вот видишь человека, и в голову тебе не приходит, что видишь его в последний раз. Михаил Михайлович сказал: "Иду за лампой!" И не вернулся... Ужасно это! А вчера возвращаемся мы с Олегом, вечереет, снежок чуть срывается, Демьяныч навстречу. "Здравствуйте, говорю, - дедушка! Куда собрались на ночь?" А он ласково так, уважительно: "Матвея иду проведать, подарочек есть для него". Сверток под мышкой держит. И пошел... Навсегда...
- Демьяныч направлялся к Филипенко? Что было в свертке?
Галя покачала головой:
- Я вам, Игорь Николаевич, про то, что в душе возникло, рассказываю, а вы сразу на служебный лад переворачиваете. Сухой вы человек. Потому и эдельвейс вам не понравился. Не знаю я, что в свертке было.
- Да, Галочка, потерял я, видно, в ваших глазах. Кажется, опять гроза собирается.
Он посмотрел на тучи, утрамбовавшиеся на этот раз не на пути в долину, а сбоку, в понижении между горами.
- Это не наша. Сюда не доберется. Над Красной выльется.
Они проходили мимо пруда. Вертолет стоял на лужайке, но в домике никого не было. На берегу на откосе маячила длинная фигура.
- Валерий осматривает место происшествия.
Художник заметил Мазина с Галиной, побежал через луг.
- Доктор, постойте! Вы искали меня вчера?
- Доброе утро, Валерий! Я не доктор.
- Если я вам нужен...
- Теперь делом занялась милиция.
- Плевал я на формалистику! Если я вам нужен...
- Может быть, я вам нужен, Валерий?
- Черт с вами! Вы мне нужны! Всегда поворачиваете по-своему.
- Успокойтесь. Я хитрю. Вы мне тоже очень нужны, однако я в двусмысленном положении. Вторжение в сферу чужих полномочий...
- Не будьте служакой! - перебил художник. - Знаю, что вы не доктор, но как-то не представляю вас в мундире.
- Спасибо за признание. Что ж... Поговорить стоит. Подождите меня здесь, а? Я провожу Галочку и вернусь.
- Ладно...
Когда Мазин возвратился, Валерий стоял почти там же, только прислонился плечом к сосне.
- Заждались?
- Нет. Знал, что наврете. Нужна вам эта колдунья! Какую-то мысль преследовали.
- Была и мысль. Спросил кое-что у Глеба. Перекинулся парой слов с майором. Но вашего пренебрежения к Гале разделить не могу. В хижину зайдем?
- Нет. Не хочу туда. Лучше на воздухе. Что вы хотели узнать?
- Боюсь, что теперь, после смерти Демьяныча, это не так значительно, чем то, что хочется рассказать вам.
- Мне не хочется. Я себя за шиворот тяну! Только не стройте глубокомысленную рожу, не надувайте щеки, не изображайте гениального сыщика, который все знает! Ни черта вы не знаете и не узнаете, если я вам не скажу. Но я скажу, потому что я идиот!
- Нельзя ли помягче, Валерий?
- Нельзя. Столько лет считать себя умником - и вдруг убедиться, что ты круглый дурак! Такие переходы мягко не даются.
- Что это вы ополчились на собственную порядочность? Зачем?
- Порядочность? Ха-ха-ха! Впрочем, так с дураками и обращаются. Примитивно! Голыми руками! Я разочарован, доктор. Нельзя меня так покупать! Я сам, понимаете, сам!
- Я сказал то, что думал, Валерий.
- Тем хуже. Хотя вы правы: дурак и порядочный - почти одно и то же. В моем случае особенно. Порядочный дурак! Незаурядный.
- Напрасно вы смешиваете эти понятия.
- А есть разница? Тонкие нюансы?
- Чтобы быть порядочным, требуется мужество.
- Как вы меня покупаете! - повторил Валерий. - Скажите еще, что любите меня, как родного, добра желаете!