Мужчины вошли в здание и направились вдоль длинного коридора.
- Ну и погодка сегодня, - поежился Тарасов, - прямо скажем, для прогулок мало подходит.
- Иван Иванович, вам же сказали врачи - побольше свежего воздуха. А здоровье требует жертв.
- Да какое тут здоровье, - махнул рукой полковник Тарасов и неожиданно повернулся к заместителю: - А ты небось, Олег Филиппович, опять своего протеже в дело потащишь?.. - И, поглядев на как будто не понимающего, о чем идет речь, Тихомирова, добавил едко: - Мастера терять удостоверения и регулярно топить оружие в водоемах Санкт-Петербурга...
-Это вы о ком?- с невинным видом спросил Тихомиров.
- О ком? Ясное дело о ком. О твоем любимчике, Олег, о небезызвестном Лехе Николаеве.
- Парень он толковый, - осторожно произнес Тихомиров.
- Неорганизованный - ты хочешь сказать... Тихомиров опустил было голову, но тут же поднял и с хитрой улыбкой произнес в защиту своего "протеже":
- Везучий он, Иван Иванович. А в нашем деле без везения никак нельзя!
- Значит, настаиваешь?
-Думаю, Краснов один не справится...
- Но только смотри, потом не жалуйся.
- Естественно! - обрадовался Тихомиров. - Значит, разрешаете включить Николаева в расследование?..
- Делай как знаешь, - кивнул согласно Тарасов и направился в свой кабинет.
- Под мою ответственность, - радостно улыбнулся Тихомиров.
- Ну это конечно! - ответил, не оборачиваясь, Тарасов. - У Николаева-то своей ответственности нет!
- Ну вы скажете, - обиделся Тихомиров.
- Шучу, шучу... - усмехнулся Иван Иванович. - Включай в дело Алексея.
Николаев лежал на диване и недовольно следил за тем, как Шура наводила марафет. Девушка сидела перед зеркалом и добросовестно укладывала волосы в замысловатую прическу.
- Леш, так хорошо будет? - она повернулась к мужчине и кокетливо повертела головой.
- Угу, - мрачно промычал Алексей.
- Да? - не замечая угрюмого настроения Николаева, спросила Шура и опять повернулась к зеркалу. - А мне кажется, слишком легкомысленно получилось. Ты так не считаешь?..
Ответом ей было молчание.
Девушка опять распустила волосы и взяла в руку расческу. Затем несколько раз провела ею по голове, приподняла прядь и ловким движением закрутила волосы на затылке. Получилось что-то наподобие гигантской улитки. Николаев молча наблюдал за ее манипуляциями.
- Шура, а ты куда так собираешься? На свидание, что ли? - вкрадчивым голосом спросил он.
- Не-е, - отрицательно покачала головой девушка, - на работу. Кто ж ходит на свидание с утра?
-А че ты так перед зеркалом крутишься? Шура удивленно повернулась в сторону Алексея:
- Николаев, ты что, ревнуешь?
- Не-а, - раздраженно ответил Алексей, - я вообще-то не ревнивый. Просто... ты так никогда на работу не собиралась. Смотри вон, как намазалась, кудри свои уже полчаса чешешь...
- Я что, должна лахудрой ходить? - загадочно улыбнулась Шура. - И потом, работа у меня такая. Должна выглядеть каждый день на все сто.
-Дурацкая эта работа!
- Какая есть. Ты ж меня к себе не берешь. На дело сколько времени я прошусь, и все без внимания. Вот мне и приходится красоту наводить и на свою работу топать.
- И все-таки, Шура, ты чего сегодня марафе-тишься, а? Ответь, взмолился Николаев.
- Я сегодня беру интервью у депутата, - объяснила девушка. - Ну, успокоился?
- А-а-а.
- Вот тебе и "а", - передразнила его Шура и подсела поближе к Алексею. - А по поводу "дела" - это я серьезно прошусь. Возьми меня как-нибудь с собой. Я ж смелая и... - она согнула руку в локте и шутливо продемонстрировала мускулы, - сильная!
- Возьму, возьму, - грустно ответил Николаев, - вот только дела у меня пока нет. Начальство меня недолюбливает. Филиппычу все время приходится просить, клянчить. А что я могу поделать...
Вздохнув, Шура встала и вновь подошла к зеркалу:
- Вот поэтому, Николаев, я и марафечусь. - Она сделала последний штрих на лице и, довольная собой, повернулась к Алексею: - Значит, так: кофе в шкафу, масло в холодильнике, хлеб на столе, яичница на плите. Пока!
И она упорхнула за дверь. Николаев встал, подошел к зеркалу. Оттопырил уши и передразнил Шуру:
-Яичница в шкафу, кофе в холодильнике, хлеб в морозильнике... Пойду проверю!
Тихомиров молча сидел в кабинете Снегирева и наблюдал, как хозяин нервно расхаживал из угла в угол. За последнее время отец похищенного ребенка сильно изменился. Под глазами появились темные круги, щеки впали, у рта образовалась горькая складка. Кто бы мог подумать, что еще три часа назад этот вмиг постаревший человек выглядел таким лощеным, моложавым и ухоженным.
- Иван Давыдович, вы бы присели, на вас смотреть страшно, - наконец произнес майор.
- Да какой тут! - махнул рукой Снегирев. - Уже три часа прошло, а от этих... никаких известий... Господи, мой мальчик, Саша... Где он, с кем? Что они сейчас с ним делают...
-Вы не беспокойтесь, скорее всего, ребенок вне опасности. А информация от похитителей поступит с минуты на минуту.
-С минуты на минуту... - повторил Снегирев.
- Иван Давыдович, я понимаю, вам сейчас очень трудно, но все-таки я должен задать вам несколько вопросов.
-Да-да, конечно... - отозвался Снегирев, думая совсем о другом. Задавайте вопросы.
- Иван Давыдович, - осторожно начал Тихомиров, - скажите, у вас есть враги?