- У вас есть какое-нибудь удостоверение личности?
- Нет.
Без стука появилась секретарша и предложила им кофе. Дикштейн чувствовал, как от нее исходит враждебность. Коэн использовал паузу, чтобы собраться с мыслями. Когда она вышла, он сказал:
- Я буду мешуге1, если пойду на это.
- Почему?
- Вы явились ко мне с улицы, объявив, что представляете правительство Израиля, не предъявив никаких документов, и даже не назвались. Вы требуете от меня принять участие в каком-то деле, которое, по всей видимости, является противозаконным и даже уголовно наказуемым; вы не сообщаете мне, какова его цель. Если бы даже я поверил в вашу историю, сомневаюсь, чтобы Израилю было нужно то, что вы от меня требуете.
Дикштейн вздохнул, думая о том, что ему предстоит: придется шантажировать его, похищать жену или даже угрожать уничтожением офиса...
- Каким образом я могу переубедить вас? - спросил он.
- Прежде чем я возьмусь за это дело, мне нужно личное указание премьер-министра Израиля.
Дикштейн встал, чтобы распрощаться, но тут он подумал: а почему бы и нет? Почему бы и нет, черт возьми? Это было дикой идеей, они решат, что он сошел с ума... но может сработать, цель будет достигнута.. Все продумав, он усмехнулся. Пьера Борга хватит удар.
- Хорошо, - сказал он Коэну.
- Что вы имеете в виду - хорошо?
- Берите пальто. Мы отправляемся в Иерусалим.
- Сейчас?
- А вы так заняты?
- Вы серьезно?
- Я же сказал вам, что моя просьба очень важна. - Дикштейн ткнул в телефон на столе. - Звоните вашей жене.
- Она в той комнате.
Подойдя к двери. Дикштейн приоткрыл ее.
- Миссис Коэн?
- Да.
- Будьте любезны, не могли бы вы зайти к нам?
Она с встревоженным видом торопливо вошла в кабинет.
- В чем дело, Иосиф? - спросила она мужа.
- Этот человек хочет, чтобы я вместе с ним отправился в Иерусалим.
- Когда?
- Сейчас.
- Ты хочешь сказать, на этой неделе?
- Я хочу сказать - этим утром, миссис Коэн, - вмешался Дикштейн. Должен предупредить, что все носит строго конфиденциальный характер. Я попросил вашего мужа кое-что сделать для правительства Израиля. Естественно, он хочет убедиться. что за моей просьбой в самом деле стоит правительство. которое просит его об одолжении, а не уголовники. Так что мне придется доставить его на место.
- Не впутывайся в эти дела. Иосиф. Коэн пожал плечами.
- Я еврей, и я уже впутался. Присмотри за лавочкой.
- Ты же ничего не знаешь об этом человеке!
- Поэтому я и хочу узнать.
- Мне это не нравится.
- Никакой опасности, - втолковывал ей Коэн. - Мы садимся на рейс по расписанию, прибываем в Иерусалим, я вижусь с премьер-министром, и мы возвращаемся.
- С премьер-министром!
По ее реакции Дикштейн уловил, как она будет горда, если ее мужу доведется встретиться с премьер-министром Израиля.
- Все должно быть в полной тайне, миссис Коэн, - заметил он. Объясните, пожалуйста, людям, что ваш муж выехал в Роттердам по делам. Завтра он вернется.
Она уставилась на двоих мужчин.
- Мой Иосиф встретится с премьер-министром, и я не могу рассказать об этом даже Рашель Ротштейн?
И только тут Дикштейн понял, что все будет в порядке. Коэн снял с вешалки пальто и натянул его. Миссис Коэн поцеловала, а потом обняла его.
- Все нормально, - сказал он ей. - Все это, конечно, очень странно и необычно, но все в порядке.
Она лишь тупо кивнула, проводив его взглядом.
Они взяли такси до аэропорта. Пока они добирались, Дикштейна все сильнее охватывало чувство облегчения. Замысел его был чистой авантюрой, и он чувствовал себя, как школьник. замышлявший лихую проделку. Он улыбался, и ему приходилось отворачиваться, чтобы Коэн не видел выражения его лица.
Пьер Борг забегает по потолку.
Дикштейн купил два билета туда и обратно до Тель-Авива, расплатившись кредитной карточкой. В Париже им предстояло пересесть на другой рейс. До посадки он успел позвонить в посольство в Париже и попросил, чтобы их кто-нибудь встретил в зале для транзитных пассажиров.
В Париже он передал человеку из посольства послание Боргу, в котором он объяснил, что от него требовалось. Дипломат был человеком из Моссада и почтительно отнесся к Дикштейну. Коэн присутствовал при их разговоре, и, когда собеседник покинул их, он сказал:
- Мы можем возвращаться, вы меня уже убедили.
- О, нет, - возразил Дикштейн. - Теперь, когда мы зашли так далеко, я хочу быть полностью уверенным в вас. В самолете Коэн сказал: