25 июля в болоте в Лосиноостровском лесу (между Яузой и Болшевом) найден скальпированный женский череп, шейные позвонки, две ступни, две плечевые кости, две кисти рук с двумя отрубленными пальцами, на которых обычно носят кольца.
И наконец последняя находка – два куска человеческой кожи, снятой с бедер. Она обнаружена неподалеку от первой, на том же шестом километре Северной железной дороги, в Богородском лесу.
Дата обнаружения – 28 августа, то есть за день до того, как Дунайский подал заявление в МУР об исчезновении жены.
Тут же в МУРе Георгий Робертович попытался выяснить, что было сделано с этими страшными находками. Кем и когда возбуждены уголовные дела? Куда направлены части расчлененного трупа? Кому они принадлежат – одному человеку или разным?
Но увы, Гольст лишь узнал, что они (акты были составлены в разных отделениях милиции) отправлялись в Лефортовский морг, куда обычно доставляли неопознанные трупы.
Георгий Робертович поехал туда. Был уже конец рабочего дня. Заведующий моргом доктор П. С. Семеновский собирался уходить.
Петра Сергеевича Семеновского Гольст знал хорошо, как и многие следователи Москвы, да и не только Москвы. 40 лет проработал Семеновский в морге. И за это время узнал множество происшествий, драм и трагедий. При этом он оставался добрым милым человеком, прекрасно знавшим свое дело. О Семеновском не раз и очень сердечно вспоминал в своих произведениях Шейнин, остроумно сказавший о нем в одном из рассказов: «Так много возился с покойниками, что начал отлично разбираться в психологии живых…»
Гольст попросил Петра Сергеевича уделить ему немного времени.
– Мил человек,– с мольбой произнес Семеновский,– а до завтра не терпит?
– В общем-то…– начал было Георгий Робертович.
Но Семеновский перебил его:
– Ладно уж, выкладывайте.– Кому-кому, а Семеновскому было отлично известно, зачем следователь является в морг. И, как бы извиняясь, он сказал::-Машина ждет. В Подольске надо произвести эксгумацию…
Чтобы не отнимать у Петра Сергеевича лишнего времени, Гольст прямо спросил:
– Вы помните, в июле-августе прошлого года к вам четыре раза направляли части расчлененного женского трупа? И все найдены по линии Северной железной дороги?
– Как же, помню,– кивнул Семеновский.– Верно. Были-с…
И это слово как-то нехорошо откликнулось в сознании Гольста. Ему показалось, что «были» означает «сплыли».
– И что они? Где? – спросил он поспешно, зная, что останки могли давно уже предать захоронению.
– Да никто ими не интересовался,– ответил Семеновский.– Что, признаюсь, очень тогда меня удивляло. И удивляет…
– Значит, они?…– воспрянул Гольст.
– У нас, у нас, мил человек. В формалине. Ждут, когда о них вспомнят.
– Слава богу,– невольно вырвалось у Георгия Робертовича. Он действительно почувствовал облегчение: значит, еще не все потеряно.
– Понимаете,– продолжал Петр Сергеевич,– я хотел сам провести исследования. Но начальство вразумило меня, что нечего заниматься самодеятельностью. Ведь никто же не поручал…
Гольст понял, что у Семеновского уже есть какие-то свои соображения. С его-то опытом…
– Что вы можете сказать? – поинтересовался Георгий Робертович.– Это части трупа одного и того же человека?
– Гадать не будем. Знаете, я позвоню завтра,– ответил Семеновский, надевая пальто.– И не забудьте постановление о назначении судебно-медицинской экспертизы.
– А когда завтра?
– С утра,– сказал Петр Сергеевич.
«Неутомимый старик,– подумал Гольст, когда они расстались.– Вечером эксгумация трупа, а потом, значит, вернется сюда и опять за работу».
В том, что Семеновский до утра выполнит его просьбу, Георгий Робертович не сомневался. Он знал, что Петр Сергеевич, не считаясь со своим почтенным возрастом, в любое время года, в любое время суток готов отправиться на место происшествия, выехать в другой город, чтобы самому разобраться в сложном случае.
Утром следующего дня, едва Гольст переступил порог кабинета, раздался звонок Петра Сергеевича. Словно судебный врач на расстоянии почувствовал, когда следователь появится на работе. Голос у Семеновского был усталый.
– Это части трупа одного человека,– сказал он и добавил: – Женщины, лет двадцати пяти.
– Двадцати пяти? – невольно вырвалось у Гольста.
Нине Амировой было столько же.
Семеновский немного помолчал.
– Ну, ошибка может быть в один-два года, не больше,– наконец сказал он.– В ту или другую сторону.
Гольст почувствовал волнение. То волнение, знакомое каждому следователю, когда его предположения, пусть самые первые, смутные, начинают приобретать какие-то реальные очертания.
– Значит, говорите, одного человека? – повторил он, а в голове лихорадочно билась мысль: кому предъявить для опознания – Дунайскому или сестре Амировой Тамаре Кулагиной…
Сомневаетесь?– В голосе Семеновского послышалась обида.– Приезжайте, убедитесь сами.
– Нет, что вы, Петр Сергеевич, я нисколько не сомневаюсь,– поспешно сказал Георгий Робертович.– Буду у вас часика через три. Хорошо?
– Добро,– ответил Семеновский. И вновь напомнил следователю насчет постановления о назначении судебно-медицинской экспертизы.
«Так все же с кем поехать в морг?– мучительно размышлял следователь. И, вспомнив разговор с Тыльнером, взвесив все «за» и «против», остановил свой выбор на Кулагиной: – Так будет этичнее»,– подумал он.
Гольст позвонил Кулагиной на работу и предупредил, что скоро подъедет к ней. Тамара забеспокоилась и спросила:
– Обязательно сейчас? А если после работы я сама к вам?
– К сожалению, необходимо сейчас,– сказал Георгий Робертович.
С разрешения начальника следственного отдела И. Г. Сапожникова он взял служебную машину и поехал на завод.
Шел снег. Белые хлопья сыпали всю ночь, словно хотели укрыть Москву до самых макушек деревьев, до золотых куполов церквей, которые теперь, когда повсюду поднимались многоэтажные дома, стали казаться ниже и менее величественными.
Съезжая с Даниловского моста на Автозаводскую улицу, «эмка», обгоняя грузовик, попала в сугроб и забуксовала. Водитель чертыхался, дергал то вперед, то назад, но все напрасно. И как бы насмехаясь над «железной лошадью», их объехали сани. Извозчик, в тулупе и больших рукавицах, лихо управлялся с вожжами. В санях сидела молодая парочка.
– Опростоволосились мы, значит, перед дедовским транспортом,– подтрунил над шофером Гольст.
Тот ничего не ответил, остервенело нажал на педаль газа, и машина, словно устыдившись, тронулась наконец с места и, вихляя, двинулась по дороге. Скоро догнали сани.