Все остановились поодаль, на усыпанной галькой ровной площадке, служившей отличным местом для наблюдения и расположенной метров на десять выше пещеры, почти прямо напротив нее. Площадка эта имела еще и то преимущество, что снизу взобраться на нее было невозможно из-за крутого обрыва.
Мария могла чувствовать себя здесь в полной безопасности.
Все притихли и стали прислушиваться. Но вокруг царило великое молчание гор, лишь изредка нарушаемое шорохом щебня. То справа, то слева внезапно обрушивался какой-нибудь глинистый выступ, и мелкие камешки тоненькими ручейками долго сыпались вниз, являя картину вечного разрушения. Казалось, будто эти забытые Богом горы мало-помалу рассыпаются в прах.
– А что, если дракон сегодня не покажется? – спросил Куинто Андронико.
– У меня же есть коза, – ответил Джерол. – Ты забыл, что у меня есть коза!
Всем было ясно, что он этим хотел сказать: мертвая коза поможет им выманить чудовище из пещеры. И начались приготовления. Два охотника с трудом поднялись по откосу метров на двадцать выше пещеры, чтобы в случае необходимости ее можно было забросать камнями. Третий отнес козу на галечник и положил ее поближе к входу. Остальные расположились по обеим сторонам под надежной защитой больших валунов и зарядили свои ружья и кулеврины. Андронико не сдвинулся с места: он хотел видеть все.
Красавица Мария молчала. Вся ее уверенность куда-то улетучилась. С какой радостью она сию же минуту вернулась бы назад! Но признаться в этом не решалась. Ее взгляд блуждал по отвесным склонам, по старым и новым осыпям, по подпиравшим стенки рыхлым глиняным пилястрам, которые могли рухнуть в любую минуту.
Вся их группа: и муж, и граф Джерол, и натуралисты, и охотники – казалась ей малой песчинкой в этом море одиночества.
Перед входом в пещеру положили козью тушу и стали ждать. Уже перевалило за десять, и солнце теперь заливало Бурель, раскаляя все вокруг. От стен ущелья струился горячий воздух. Чтобы укрыть от палящих лучей губернатора и его жену, охотники, взяв в экипаже полости, соорудили из них что-то вроде навеса. Мария все время пила воду.
– Внимание! – крикнул вдруг граф Джерол, стоявший на большом камне внизу, на галечнике; в руках у него был карабин, а у пояса болтался металлический ломик.
Все вздрогнули и затаили дыхание: в зеве пещеры что-то зашевелилось.
– Дракон! Дракон! – закричали два или три охотника, и непонятно было, чего в этом крике больше – радости или ужаса.
Какое-то живое существо, извиваясь и покачиваясь, выползло на свет. Вот оно, легендарное чудовище, один рев которого нагонял страх на целую деревню!
– Ой, какой противный! – воскликнула Мария с явным облегчением: она была готова к худшему.
– Ну, держись! – весело закричал один из охотников, и все приободрились.
– Похоже, что это маленький рогатый динозавр, – сказал профессор Ингирами, овладевший собой настолько, что у него вновь проснулся интерес к научным проблемам.
Чудовище и впрямь оказалось не таким уж страшным: чуть больше двух метров в длину, голова, похожая на крокодилью, но покороче, шея, вытянутая, как у ящерицы, раздутое туловище, небольшой хвост и вдоль спины что-то вроде мягкого, покрытого слизью гребешка. Но не столько скромные размеры животного, сколько скованность его движений, вид пергаментно-землистой, с зеленоватым оттенком кожи и дряблого туловища развеяли страхи. Все вместе являло собой картину невероятной старости. Если это и был дракон, то дряхлый, почти умирающий.
– Получай! – с издевкой крикнул один из охотников, стоявший над входом в пещеру, и, метнув в животное камень, угодил ему прямо в череп. Отчетливо послышалось глухое «тук», словно ударили по тыкве. Мария вздрогнула от отвращения.
По-видимому, удар был недостаточно сильным. Оторопевший дракон несколько мгновений оставался неподвижным, потом повел шеей и помотал головой – наверное, от боли. Челюсти его то открывались, то закрывались, так что был виден частокол острых зубов, но голоса он не подал. Затем дракон двинулся по галечнику к козе.
– Эй, тебе, кажется, шею свернули? – крикнул со смехом граф Джерол, вдруг утративший свою надменность. Предвкушение скорой расправы с чудовищем переполняло его нетерпеливой радостью.
Выстрел из кулеврины, сделанный метров с тридцати, оказался неудачным. Он разорвал неподвижный воздух и унылым многократным эхом раскатился среди обрывистых склонов, на которых образовалось множество маленьких осыпей.
Но тут же последовал второй выстрел; пуля попала чудовищу в заднюю лапу, и из нее потекла струйка крови.
– Смотри, как он пляшет! – воскликнула прекрасная Мария, тоже захваченная жестоким зрелищем.
Мучась от боли, животное и впрямь завертелось на месте, вздрагивая и жалобно ковыляя. Раздробленная лапа волочилась, оставляя на гальке полосу черной жидкости.
Наконец рептилия добралась до козы и вцепилась в нее зубами. Когда дракон уже начал отходить назад, граф Джерол, желая продемонстрировать свою храбрость, подошел к нему поближе и примерно с двух метров разрядил карабин в голову животного.
Тут из пасти чудовища вырвалось что-то вроде свиста. Казалось даже, что оно старается сдержаться, подавить в себе ярость, не кричать в полный голос; была какая-то неведомая людям причина, заставлявшая его терпеть эту муку. Одна из пуль попала ему в глаз. Выстрелив, Джерол отбежал назад, полагая, что дракон тут же свалится и испустит дух. Но животное не упало замертво, его жизнь казалась такой же неугасимой, как горящая смола. Со свинцом в глазу, чудовище спокойно пожирало мясо, и было видно, как при каждом глотке раздувается его шея. Потом дракон отступил назад, к подножию скалы, и стал карабкаться по стенке сбоку от входа в пещеру. Как ни старался он уйти от опасности, быстро ползти он не мог: земля то и дело осыпалась у него под лапами. Купол неба был чист и прозрачен, солнце быстро подсушивало следы крови.
– Совсем как таракан в тазу, – тихо, ни к кому не обращаясь, пробормотал губернатор Андронико.
– Что ты сказал? – спросила его жена.
– Ничего, ничего, – ответил он.
– Интересно, почему он не уходит в пещеру? – заметил профессор Ингирами, старавшийся дать научное обоснование всему увиденному.
– Боится, наверное, попасть в западню, – высказал свое предположение Фусти.
– Скорее всего, он просто ошалел. И не надо приписывать ему способность мыслить.
– Рогатый динозавр… Нет, это не рогатый динозавр… Сколько раз мне приходилось воссоздавать их для музеев!… Рогатые динозавры не такие. Где у него хвостовые шипы?
– Он их прячет, – откликнулся Ингирами. – Смотри, какое у него раздутое брюхо, да и хвост он поджимает, вот шипов и не видно.
Они продолжали беседовать, как вдруг один из охотников, тот, что второй раз пальнул из кулеврины, бросился бегом к площадке, где стоял Андронико, явно намереваясь покинуть остальных.
– Ты куда? Куда? – крикнул ему Джерол. – Стой на месте, пока мы тут не кончим.
– Я ухожу, – твердо ответил тот. – Не нравится мне вся эта история. По-моему, это не охота.
– Что ты хочешь сказать? Струсил, так признайся.
– Нет, граф, я не струсил.
– А я говорю – струсил, иначе бы ты не сдвинулся с места.
– Я не струсил, повторяю еще раз. А вам должно быть стыдно, граф.
– Ах, это я еще должен стыдиться? – возмутился Мартино Джерол. – Вот мерзавец! Бьюсь об заклад, что ты сам из Палиссано, трус несчастный. Убирайся прочь, пока я тебя не проучил как следует! А ты, Беппи, куда? – закричал он снова, увидев, что еще один охотник собрался их покинуть.
– Я тоже ухожу, граф. Не хочу участвовать в этом грязном деле.
– Негодяи! – заорал Джерол. – Если бы я мог отойти отсюда, я бы вам показал, трусы несчастные!
– При чем здесь трусость, граф? – возразил ему второй охотник. Трусость здесь ни при чем. Сами увидите, что все это плохо кончится!
– Ну, я вас!… – И с этими словами граф поднял с земли камень и с яростью запустил им в охотника. Но не попал.
Наступило минутное затишье; дракон по-прежнему карабкался на стенку, но все так же безуспешно. Земля и камни осыпались, увлекая его за собой вниз, на прежнее место. Было тихо, если не считать шума потревоженных камней.
Вдруг раздался голос Андронико.
– И долго еще это будет продолжаться? – крикнул он Джеролу. – Здесь адская жарища. Давай кончай поскорее с этой тварью. Что за