Фред вскочил с кровати и включил свет. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: Браун перебрал в ресторане и теперь расплачивался за это кошмарами, душившими его. О том, что Гарри был сильно пьян, свидетельствовали и разбросанные повсюду вещи: пиджак небрежно свисал с кресла, рубашка и галстук валялись на ковре, одна туфля лежала в проеме двери, ведущей в спальню. Вторую Браун даже не снял, просто расшнуровал, да так и свалился прямо на одеяло.
Тихо выругавшись, Фред направился к Гарри, чтобы разбудить его при помощи нескольких тумаков, но на полпути остановился. Напрасные старания! Ни тумаками, ни кружкой холодной воды, вылитой на голову, Брауна не отрезвить.
Пришлось взять под мышку подушку, простыню, одеяло и идти в другую комнату досыпать на диване.
Но о сне нечего было и думать. Тоненькая раздвижная стенка не могла приглушить звуки, доносившиеся из спальни. Они даже стали громче. Верно, голова пьяного скатилась с подушки, и теперь он то вскрикивал, то стонал.
Набросив на плечи макинтош, Фред вышел на балкон и плотно прикрыл дверь. Сюда разноголосый храп Брауна почти не долетал, но балкон был маленький, ночной ветер продувал его насквозь, а шезлонг за недостатком места не раздвигался - спинка торчала чуть ли не под прямым углом. Пейзаж тоже не радовал: небо над Мадридом закрыли тучи, уличное освещение частично было выключено - фонари горели тускло и лишь кое-где.
Злой, взбешенный Фред сидел в темноте, не зная, куда себя девать.
"А что, если послать письмо Матини на адрес Курта? Собственно, не письмо, а показания по делу бедняги доктора. Самому Матини писать не стоит, он, верно, арестован. А Курт догадается передать показания фон Гольдринга, куда следует..." От этой мысли Григория бросало то в жар, то в холод.
"Рискованно, черт подери! Разведчик не имеет права никому писать. Если письмо перехватят и об этом станет известно в школе... Нет, нельзя давать показания. Их могут опубликовать в прессе... и тебе крышка. Тогда уж не выскользнуть. Впрочем, можно проинструктировать Курта, как действовать и кого из товарищей Ментарочи он должен разыскать. Свидетелем может стать и Карл Лютц. Если он жив и Курт поддерживает с ним связь... Письмо надо написать без подписи, спросить только, как ходят часы, которые подарены Курту. Он поймет, от кого письмо и почему оно не подписано..."
Теперь Фред готов был расцеловать Гарри Брауна за то, что тот напился. Его храп казался Фреду райской музыкой. Прикрыв настольную лампу верхней рубашкой, Фред принялся за письмо, старательно подбирая и взвешивая каждое слово, пересыпая текст намеками, которые мог понять лишь один Курт...
Гарри Браун проснулся в девять часов утра, когда Фред уже побрился и, выпив утренний кофе, сидел в первой комнате, листая иллюстрированные журналы, хмурый и злой:
- Доброе утро, герр Шульц, - с деланной непринужденностью поздоровался Гарри, приглаживая растрепанные волосы и массируя опухшие щеки.
- Отправляйтесь ко всем чертям, Браун! Ну и концерт вы закатили ночью. Это даже не назовешь храпом - никогда не слыхал, чтобы из человеческого горла вылетали подобные звуки. Больше ни одной ночи не проведу с вами в общей спальне.
- Понимаете, герр Шульц...
- К черту все оправдания! Я хочу спать, а не торчать ночью на балконе! Поступайте, как хотите: перебирайтесь из номера или переселяйте меня - с вами я не останусь.
- Но...
- Никаких "но"!
- Герр Шульц, уверяю вас, сейчас я все устрою, растерянно лопотал Гарри, топчась на пороге. - Я мигом.
Браун вернулся в спальню, провозился минут пять и, на ходу завязывая галстук, направился к двери.
Справился он действительно очень быстро.
- Устроил! - весело воскликнул он с порога. - Я иуду жить в соседнем номере, справа.
- А нельзя хотя бы через номер? - улыбнулся Фред.
Эту улыбку Гарри счел знаком примирения. Выражение униженности и растерянности сошло с его лица, оно снова стало самоуверенным и наглым.
- Может, позавтракаем вместе?
- Я уже завтракал.
- Собственно, о еде я не могу даже подумать. Вот пивка бы... А то в голове после вчерашнего .. Пойду, может, где и набреду на настоящее.
- Отправляйтесь, куда хотите, но от шести до семи сыть в номере!
- Есть!
- Советую припомнить нашу беседу в самолете.
Чуть ироническая улыбка заиграла на губах Брауна.
- О том, что мы прибыли не на прогулку?
- Вот-вот... И что я буду точно придерживаться данной инструкции.
- Мне такой инструкции не давали!
- Зато дали мне! Как старшему, отвечающему за выполнение задания!
- Уверяю вас, ждать сегодня - это напрасная трата времени. В кои-то веки выбраться в Мадрид и не использовать всех возможностей! Вы как хотите, а у меня на сегодняшний вечер другие планы.
- Меня они не касаются. У меня есть приказ Шлитсена, и я обязан обеспечить его выполнение.
- А если я вам скажу, что ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра никто не позвонит?
- Откуда у вас такая уверенность?
- Из опыта... и еще из кое-каких источников.
Фред откинулся на спинку кресла и смерил Гарри Брауна холодным взглядом.
- Так вот, запомните раз и навсегда, - раздельно произнес он, - приказы не истолковываются, как кому вздумается, не обсуждаются, а выполняются. Ровно в шесть вы будете в номере!
- Быть ровно в шесть. Слушаю, герр начальник! с подчеркнутой вежливостью, в которой звучал вызов, Гарри вытянулся и откозырял.
"Почему он так дерзко ведет себя? - подумал Фред. - Такими самоуверенными нахалами бывают обычно трусы, они лезут на рожон, лишь когда за их спиной кто-то стоит. И раз этот паршивец отважился... Ничего, ты у меня останешься в дураках!"
Написанное ночью письмо не давало покоя. Листочки, даже не запечатанные в конверт, лежали во внутреннем кармане пиджака. С десяток конвертов лежит на письменном столе, но на всех стоит фирменный знак гостиницы. Было бы неосторожностью использовать один из них. Надо отложить отправку письма до удобного случая. А пока спрятать его как можно лучше. Куда? Под туго накрахмаленный манжет сорочки, осторожно подрезав его с изнанки бритвой. Здесь листочки не зашелестят и будут наготове.
Ветер, налетевший еще ночью, днем стал сухим и горячим. После контузии, полученной вблизи Сен-Реми, у Фреда в такую погоду всегда болела голова. А тут еще бессонная ночь! Он решил не выходить. Правда, хочется побродить по улицам города, очутиться в шумной толпе, хоть на время забыть, что ты пленник. Но первый выход в город дело ответственное и подготовиться к нему надо как следует. Спустившись в вестибюль, Фред купил испанский разговорник и расспросил портье, неплохо владевшего немецким, где можно купить старинные гобелены.
- О, сеньор может не беспокоиться! Через полчаса у вас будут адреса всех антикварных магазинов.
- Если я засну, пожалуйста, положите на стол. А это вам за хлопоты.
- Вы слишком щедры, сеньор! Очень благодарен! Считайте, что я у вас в долгу. Любое поручение...
- Да, да, буду иметь в виду...
До пяти часов Фред сидел, склонившись над словарем. Знание французского и итальянского помогало усваивать самые нужные в обиходе слова. Перестраивая их, подставляя вместо одних слов другие, Фред старался составить фразы, которые могут ему пригодиться. Он так увлекся, что позабыл о времени. До шести, когда могут позвонить, оставался всего час следовало подумать об обеде. Спускаться в ресторан не хотелось. Фред позвонил знакомому уже портье и попросил, чтобы тот заказал ему типично национальные блюда.