- А почему бы и нет? - лукаво улыбнулась девушка - Брат, вы же видите, какой, с ним и не поговоришь, и не развлечешься. Из-за своего физического недостатка он стал настоящим отшельником. А в городе я никого не знаю - я здесь впервые.
- А почему вы с братом не живете вместе, и как вы, русская, вообще очутились здесь?
- О, это длинная история! К тому же мы договорились не касаться печального!.. Но, чтобы вас не мучить, скажу коротко: родители наши умерли, когда я была еще совсем маленькой, и меня удочерила богатая тетка. Брата тоже содержит она, но не хочет, чтобы он жил с нами: боится, что ее единственная наследница станет мизантропкой, все время имея перед глазами молчаливого Паню... И больше ни о чем не хочу вспоминать! Лучше выпьем! Только теперь налейте мне вина, а себе - что хотите. Я сегодня устала и никуда не пойду. И хочу, чтобы вы чуть захмелели, чуть-чуть, как вы говорили, ровно настолько, чтобы стать интересным собеседником.
- За интересный разговор!
Когда они чокнулись, тонкое стекло зазвенело, и Домантовичу вдруг показалось, что в лице глухонемо то что-то дрогнуло. Лишь на мгновение, едва уловимое мгновение! Потом оно снова обрело радостновзволнованное выражение.
Поспешно наполнив свою рюмку, глухонемой тоже высоко поднял ее, словно провозглашая безмолвный гост. Нонна рывком схватила брата за руку и прикусила губу. Две властных морщинки залегли у нее на переносье. Глухонемой медленно опустил руку.
- Вы слишком суровы, Нонна, - вступился за своего хозяина Домантович. Совершенно естественно, что брат хочет отпраздновать ваш приезд.
Нонна капризно надула губы.
- От коньяка брат быстро пьянеет. Вообще ему вредно пить.
- За те пять дней, что я живу у него, мы выпили не один кувшин вина, и, уверяю вас, ни разу
- Вино - другое дело... произнеся эти слова, Нонна так укоризненно поглядела на брата, словно он мог слышать ее разговор с Домантовичем.
- Ну, сжальтесь же над ним! Разрешите выпить хоть эту уже налитую рюмку! Поглядите, как он погрустнел и смутился под вашим взглядом!
Нонна вскинула на Домантовича глаза, и в них промелькнула какая-то тень не то недовольства, не то тревоги. Однако голос ее прозвучал весело и естественно:
- Только, чтобы доказать, что я не так уж жестока. Ладно, пусть выпьет, но с одним условием...
- Заранее принимаю все ваши условия!
- Брат, как только опьянеет, тотчас засыпает, а мне оставаться одной...
- А я?
- Условие в том и заключается, что вам придется целый день меня развлекать.
- Для этого надо знать ваши вкусы.
- О, они очень просты... Песни...
- А что, если я не умею петь?
- Будете слушать мое пение! С гитарой, как цыганка. Вас это устроит?
- Слушатель из меня лучший, нежели певец. Что еще?
- Рассказывать мне всякие интересные истории... Конечно, не выдуманные, а из своей жизни. Я любопытная-прелюбопытная, как все дочери нашей праматери Евы!
- Это можно.
- Когда надоест разговаривать, закружиться в танце...
- Здесь я на коне. А когда надоест танцевать?
- Что взбредет на ум. Вообще же ухаживать за мной, словно вы вот так сразу и влюбились!
- Этого я, увы, не умею!
- Чего не умеете?
- Ухаживать, делая вид, что влюбился! Если уж ухаживать, так по-настоящему...
С братом Нонны, который выпил незаметно не одну, а еще две новых рюмки, происходило нечто странное: он покраснел и, опершись руками о край стола, качался из стороны в сторону, словно сам себя укачивал.
- Вот видите, я же говорила! Теперь я с ним не справлюсь! Пойдемте уложим его спать. Потом закончим завтрак.
Нонна и Домантович одновременно подхватили пьяного под руки.
- Уложим его во дворе, под пробковым деревом. Шезлонг можно взять на веранде...
"Пробковое дерево!.. Пробковое дерево! - гвоздем засело в голове Домантовича, пока они с Нонной устраивали постель и укладывали опьяневшего хозяина дома. - Где же оно растет? Где, черт возьми, оно растет?"
Заканчивая завтрак, разговаривая о том о сем, Нонна как бы ненароком все подливала и подливала и рюмку Домантовича коньяк. Тот уже не отказывался. Пусть девушка думает, что его совсем развезло!
- Ну, где же ваши интересные истории? - капризно воскликнула Нонна, заметив, что ее собеседник и сам уже не прочь заснуть. Склонившись к его лицу, она подарила ему самый подходящий для данной ситуации взгляд. Домантович взъерошил волосы, словно силясь прогнать опьянение.
- Истории? Да, истории... Хочешь, девочка, я расскажу тебе одну? Только тсс, никому ни гугу! А может быть, и не надо? Понимаешь, как бывает: я в это гнездышко свалился прямо с неба! Клянусь! Ну, небо оно небо и есть, по нему как хочешь летай, оно надо всем миром одно... К чему я веду? Ах, да, о гнездышке, куда свалился! Вот сюда, где мы с тобой сидим и где дерево пробковое... Почему пробковое? Ага, вот я и поймал кота за хвост. Пробковое, понимаешь? Ты же сама сказала! А где растет это пробковое дерево, угадай!.. Я угадал, я знаю... еще в школе когда-то учил, где растет пробковый дуб! В одной стране, знаешь, в какой?.. А ты что, тоже с неба сюда свалилась, с самолета? Знаешь, оставайся тут! Пусть Пантелеймон-целитель спит под пробковым дубом, а мы здесь... Нет, а все-таки здорово вышло, что одно словечко сорвалось с твоих очаровательных губок. Ориентир! Понимаешь, есть такой отличный термин. Хочешь, я тебе на краешке салфетки напишу, где мы? Нет, лучше ты напиши, а я угадаю! Не читая! Если проиграю, что хочешь проси, а если выиграю... берегись! Ну, заключаем пари?
Домантович видел, что его быстрое "опьянение" смешало все карты Нонне, выбило ее из равновесия. Он прекрасно знал, что пробковый дуб растет и на Кавказе, и почти во всех странах южной Европы, но ему хотелось сейчас же, немедленно, воспользовавшись растерянностью Нонны и ее возможной неосведомленностью, установить, куда забросила его судьба.
Как жалела потом Нонна, что своевременно не выключила магнитофон! Ведь магнитофонная лента зафиксировала ее оплошность: девушка согласилась ни предложенное Домантовичем пари. Взяв бумажную салфетку, Нонна быстро что-то на ней написала, прикрывая написанное другой рукой, потом сложила салфетку вчетверо и засунула за корсаж, как носовой платочек.
- Ну? - отошла она от стола, задорно запрокинув голову.
Домантович прищурил глаза, словно собираясь с мыслями, уставясь в одну точку - на тот угол стола, от которого отошла Нонна. На скатерти его острый взгляд заметил след, выдавленный карандашом, всего две буквы, с которых начиналось слово. "Ис..."
- Испания! - радостно воскликнул Домантович. - Кто из нас, Нонна, выиграл, а кто проиграл? Ой, в голове так шумит, что ничего не разберу!
Девушка на мгновенье нахмурилась, но тотчас звонко и весело рассмеялась.
- Представьте, у меня тоже! Так, словно мотыльки какие-то порхают и порхают... Действительно, кто из нас платит штраф: я вам или вы мне?
Весь день они шутя ссорились по этому поводу и только после крепкого черного кофе пришли к выводу, что победил все-таки Домантович
- Ладно, какой же выкуп или штраф я должна заплатить? Надеюсь, вы не потребуете невозможного?
Домантович на минуту задумался.