- Но какие обязанности вы будете выполнять в русском отделе?
- Читать совершенно новую дисциплину защита от собак.
Воронов победоносно взглянул на Фреда, но тот отвел глаза. Он и так едва сдерживался от смеха.
МИСТЕР ДУМБРАЙТ
ТРЕБУЕТ АКТИВНОСТИ
- Я противник тостов, мистер Думбрайт, особенно при встрече с глазу на глаз. Тосты нарушают интимность обстановки... Но сегодня я хотел бы сделать исключение. Поднимаю этот бокал за вас! Я просто в восторге от вашей энергии и работоспособности! сказал Нунке за ужином и, перегнувшись через стол, чокнулся с боссом.
И действительно, с момента приезда в школу "рыплрей благородного духа" Думбрайт работал не покладая рук. Просыпался босс ровно в семь утра, полчаса уходило на гимнастику, затем он одевался, выпивал черный кофе без сахара, но обязательно с сухариками, с вечера побрызганными лимонным соком. Все он делал очень быстро, посматривая на стрелки часов и не разрешая себе потратить ни секунды лишней сверх ассигнованного на то или иное занятие времени.
В половине восьмого Думбрайт быстро выходил из отведенного ему бокса и возвращался в него обратно ровно в двенадцать - завтракать.
За четыре с половиной часа Думбрайт успевал осмотреть несколько десятков боксов, в которых жили воспитанники школы, чтобы лично проследить за подъемом, туалетом или завтраком, всюду требуя точной регламентации. Потом он шел в классы, где проводились групповые занятия. Поскольку каждая группа состояла из трех человек, это отнимало немало времени. Тем более, что Думбрайт не просто наблюдал, как будущие диверсанты осваивали борьбу, нападение, разоружение, а и сам активно включался в процесс обучения, демонстрируя отличные навыки в применении различных приемов.
Из классов босс спешил в так называемый "оружейный зал", где "рыцари" учились обезвреживать д заряжать мины, демонстрировали свое умение закладывать их под мосты, железнодорожное полотно, заводские станки, макеты которых были расставлены здесь же, в бывшей монастырской трапезной. Мистер Думбрайт не гнушался сам подлезать под тот или иной макет, чтобы проверить, правильно ли заложена мина, спорил с инструкторами и преподавателями, критиковал методы обучения, иногда нарочно вносил абсолютно неприемлемые предложения и горячо их отстаивал, чтобы проверить квалификацию того или иного мастера диверсионных дел.
Из "оружейного зала" он направлялся в тир, который находился в бывшей церкви и соединялся с залом длинным коридором без окон.
Здесь обучали убивать.
Мишенями служили искусно сделанные манекены в рост человека. Они двигались по специально сделанным рельсам, иногда показывались над полом или на миг выглядывали из какого-нибудь отверстия. Двигались медленно, быстро, с молниеносной быстротой... Будущие агенты и даже диверсанты обучались здесь индивидуально. По каждому манекену можно было стрелять только раз. После выстрела Думбрайт вместе с инструктором проверял, куда именно попала пуля. Ведь от "рыцарей" требовалось умение попасть в голову или грудь, притом обязательно так, чтобы первый же выстрел можно было считать смертельным.
Сам Думбрайт, к превеликому своему сожалению, стрелял неважно и всячески избегал демонстрировать мастерство убийцы. Бессильный показать высший класс стрельбы, он компенсировал это отборной руганью. Если кто-либо из "рыцарей" промазывал, босс с пеной у рта отчитывал виновного гак, что даже ему самому не хватало слов.
Рядом с тиром, в бывшем правом притворе, отгороженном теперь сплошной каменной стеной, помещался "секретный кабинет". Здесь осваивали новейшую американскую диверсионную технику. Последней "новостью" были электроперчатки и потайные пульверизаторы. Думбрайт наглядно их демонстрировал. По поверхности такой перчатки, соединенной с бесшумным моторчиком, находящимся в кармане брюк, пропускался электроток. Стоило только положить руку в перчатке кому-либо на плечо, и человек терял сознание, иногда на очень длительное время. Пульверизатор клали в верхний карман пиджака, и он выглядывал оттуда, как острый уголок обычного белого платка. Но от этого "платочка" тянулась тоненькая трубочка, конец которой лежал в левом нижнем кармане. Разговаривая, можно было незаметно нажать грушу в конце трубочки, и в лицо собеседника била короткая струя какой-то жидкости. Так же, как и при соприкосновении с электроперчаткой, человек терял сознание.
Для практики в "секретном кабинете" манекены не годились. Практиковались на живых мишенях, то есть на том балласте, который постепенно образовывался в школе из агентов, не сумевших справиться с заданием, из искалеченных во время перехода границы, из шпионов, по тем или иным причинам "вышедших в тираж". Вместо обещанной пенсии две последние категории снова получали новое задание: выполняли в школе роль обслуживающего персонала или подопытного материала. Случалось, что после некоторых опытов с пульверизатором, перчаткой или каким-либо другим прибором эти неудачники так и не приходили в себя. Тогда их тайком хоронили на монастырском кладбище.
Проверив, как осваивается новая техника, Думбрайт ровно в одиннадцать пятьдесят возвращался к себе завтракать. Как и утренний кофе, завтрак всегда был одинаков: вареная холодная баранина, приправленная различными специями и обильно политая уксусом, несколько тоненьких ломтиков сыра со сладким вином и большой апельсин. Завтракал Думбрайт всегда один. Все знали, что от двенадцати до тринадцати беспокоить его не положено: он готовится к самой важной работе - к посещению класса "А".
Класс "А" специального помещения не имел. Кандидаты в агенты обучались в тех же боксах, где жили. Инструкторы, преподаватели, воспитатели приходили к каждому отдельно.
Сейчас все внимание Думбрайта сосредоточилось на тех, кто уже заканчивал обучение или закончил его и вот-вот должен был выехать к "месту назначения". Оно не было известно ни преподавателям, ни инструкторам. Последние лишь отвечали за усвоение теоретического и практического курсов обучения. Все остальное их не касалось. О месте назначения знал лишь сам новоиспеченный агент, Нунке да еще воспитатель, роль которого на данном этапе подготовки необычайно возрастала: под его руководством ученики класса "А" изучали условия жизни того района, куда их направляли, его этнографические особенности, экономику, подробный - до мельчайших деталей план местности и прочее.
Одновременно будущему агенту прививались и все те навыки, которые бы давали возможность в новой среде чувствовать себя свободно и ничем не отличаться от местных жителей.
Последнее время при "освоении местности", как именовалась эта дисциплина в школе, самое большое внимание уделялось систематическому чтению советских газет данного района. Центральные газеты выписывались через различные официальные каналы, а затем поступали в школу. Хуже обстояло дело с районными и особенно с многотиражками - заводскими или институтскими. Их нелегально пересылали через "почтовые ящики" или почтальонов-туристов.
Еще во время своего первого появления в школе "рыцарей благородного духа" Думбрайт поучал Нунке:
- Газеты советских заводов и институтов - это неисчерпаемый источник необходимой нам информации. Мы должны добиться, чтобы школа получала их как можно больше, чтобы поступали они систематически... Подчеркиваю: имеет смысл только систематическое чтение. Отдельная корреспонденция, заметка или статья могут вам ничего не сказать, а сопоставляя их, подвергая анализу сведения, полученные вчера, сегодня, завтра, можно узнать, какую продукцию выпускаег завод, сколько в нем цехов, как они оборудованы, выпуск какой новой продукции внедряется и т.д.
- Вы совершенно правы, - оправдывался Нунке - Я и впрямь недооценил этот источник. А должен был первым за него ухватиться. Вам известна история с журналистом Якобом Бертольдом?
- Что-то слышал, но сейчас не припомню.
- Это немец, антифашист. Накануне мировой войны он бежал в Швейцарию и опубликовал книгу, где доказывал, что Гитлер готовится к захватнической войне. В подтверждение своего прогноза Бертольд абсолютно точно называл количество наших дивизий, более того - раскрыл всю дислокацию армии фюрера. По приказу Гитлера мы, то есть немецкая разведка, - кстати, я тоже принимал участие в этой операции, - выкрали Бертольда и привезли в Германию. Конечно, допрос, требование назвать имена предателей, выдавших военную тайну. И, представьте себе, Якоб Бертольд наглядно убедил нас в том, что всю информацию о дислокации наших войск он почерпнул из наших газет и журналов
- Вот-вот... А у вас же перед войной цензура свирепствовала. И вообще вы, немцы, более пунктуальны и осторожны, нежели славяне.
На следующий день Нунке дал указание по всей агентурной сети о систематическом изучении советской районной прессы и многотиражек, которыми раньше пренебрегали. В классе "А" ввели специальную дисциплину.
Навещая каждого воспитанника, заканчивающего класс "А", Думбрайт обращал особое внимание на знание такой прессы и "гонял" по ней учеников, как по учебнику. Он требовал, чтобы они назубок знали фамилии всех руководящих работников района или области, имена знатных людей, даты съездов, конференций, интересных собраний, репертуар местных театров и кино. Необычайно интересовала его и самодеятельность. Нунке заметил, что босс с удовольствием выслушивал тех, у кого была склонность к музыке, живописи или литературе.
Вот и сегодня он провел чуть ли не час в двадцать восьмом боксе, слушая слабенькие стишки одного доморощенного поэта.
- Я даже представить себе не мог, что вы так интересуетесь литературой и особенно поэзией, - удивился Нунке.
- Поэзия? Это вы о том, из двадцать восьмого? расхохотался Думбрайт. Он такой же поэт, как вы миссионер.
- Тогда почему же вы провели с ним столько времени?..
Думбрайт снисходительно похлопал Нунке по плечу:
- До мая сорок пятого борьба шла вооруженная нужны были автоматы, пушки, самолеты. Сейчас мы начали борьбу умов, идеологий. Иная борьба - иное оружие: философия, живопись, музыка, литература. Уверяю вас, агент, который организует литературный кружок или подпольную выставку картин нужного нам направления, стоит не меньше, чем специалист по активным диверсиям. Вот почему я слушал опусы этого рифмоплета. Пойдемте скорее ужинать, хочется прополоскать горло!
"Полоскал горло" Думбрайт лишь вечером чистым бренди, и весьма основательно. Впрочем, пьяным Нунке его никогда не видал. Только краснело лицо да громче становился голос.
В этот вечер он тоже много выпил, хотя и цедил бренди сквозь зубы маленькими глоточками, словно смаковал тонкий букет вина.
Неожиданно для Нунке Думбрайт отставил только что налитую рюмку.
- Съездим на аэродром, поглядим на парашютистов? Хочется на воздух!
- Прыжки начнутся только через час. Может быть, взглянете на карту? Вы приказали приготовить к вечеру!
- Хорошо. Тащите карту!
Нунке долго колдовал возле замка сейфа, наконец, вытащил вчетверо сложенную карту европейской части Советского Союза, испещренную кружочками, квадратиками, треугольниками, и разложил на столе.
Думбрайт долго и внимательно изучал эти значки.
- Мало! До смешного мало! И это все, на что способна ваша школа?
- Максимум! Но ведь мы не одни, существуют десятки других подобных заведений...
- Мало! Мало! Боже, как мало! - упрямо повторял Думбрайт, продолжая изучать карту.
- Если взять нашу школу в отдельности. Но ведь вы сами сказали, что списки бывшей немецкой агентуры попали к вам! Выходит...
- Этой агентуры не существует, мистер Нунке! Практически она равна нулю! Если и сохранился какой-нибудь неразоблаченный агент, то мы не такие дураки, как Шлитсен, чтоб на него рассчитывать.
- Преувеличение, мистер Думбрайт, уверяю вас! Отступая из России, мы позаботились о том, чтобы оставить там широкую агентуру и хорошо законспирированные явки. Таким образом...